– Ты, бывший интеллигентный человек, сейчас пойдешь во двор! Там в багажнике моего «ленда» лежит жратва для ваших собачек. Но, смотри, чтобы такого... – он угрожающе кивнул на череп, откатившийся по полу к стене, и не договорил. Желудь рывком вырвался из его рук и выскочил в открытую дверь.

Стихарь носком башмака катнул мертвую голову прочь из комнаты, подошел к столу, с грохотом подвинул стул, сел и, довольно улыбаясь, налил в грязный стакан остывшего чая из пузатого чайника с самодельной проволочной ручкой.

– Тл-ля! – пропел он коротко. – Теперь и ворота закроет, и собак спустит! – и удовлетворенно мотнул головой.

* * *

Потребовав у дяди Славы свой плащ с чужим диктофоном в кармане, я приготовилась коротать время с очередным бокалом «Карменситы» в обществе пожилого бармена, которому сейчас было временно не до меня, потому что заказали ему целую батарею коктейлей, совсем уж невероятных по количеству компонентов.

«И все же здесь лучше, чем дома, – решила я после короткого раздумья. – Больше шума, от меня не зависящего. Буду сидеть, пока совсем не надоест. А потом уйду. Положу диктофон перед Анохиной и подамся восвояси».

Не пришлось. Анохина сама подошла ко мне, обняла за плечи и громко зашептала в ухо:

– Рекомендую, Татьяна, мужика. Не смотри, что виски седые, сама знаешь, в наше время седеют быстро. Скучать не будешь, гарантирую. Я его немного знаю. Был в «горячих точках».

Я отодвинулась и посмотрела удивленно: не похожа Анохина на бабенку, готовую сбыть с рук, что самой не подошло, выше этого она. Да и меня знает. Знает мое отношение к мужчинам. Пьяна, что ли? Да, кажется, не трезва. Тогда прощаю.

– Держи, сводня!

Я протянула ей диктофон. Она, почти не глянув, затолкала его в нагрудный карман джинсовой куртки.

– Аркашка без ума от тебя! Если захочешь, можешь им...

– Слишком много пьет! – категорически оборвала я ее шепот.

– Так не пьянеет же! – тряхнула она растрепавшимися волосами. – Зря!

Дядя Слава, глядя на нас, улыбался в усы.

– Как ты попала к ним, подруга?

Алла энергично поскребла затылок и отобрала у меня дымящуюся сигарету.

– Я Оленьку давно знаю. Она работала в «Губернских вестях», а я – в «Вестнике». Редакции на одном этаже были. Ну Ларик ее, доложу тебе!.. Ладно, это не наше дело. А Аркадия в первый раз вижу.

– Кто они такие, Аркадий, Ларик?

– У Ларика теплицы, а Аркадий, по-моему, собаками занимается. Разводит для продажи, что ли. Вояка. Рекомендую, Таньк, а?

– Ты уймешься? – глянула я на нее почти неприязненно.

– В отставке, – прозвучало сзади. – Подполковник в отставке.

– Ну я пошла, – не без кокетства сообщила Алла и двинулась к столикам, оборачиваясь на ходу и поблескивая через плечо очками.

– Итак, Аркадий... – начала я, собираясь вежливо отбить у него охоту к общению, но он перебил:

– Татьяна, набиваться в кавалеры я не собираюсь, можете не ершиться.

Славно! Редкая у него манера произносить слова – медленно, но без какой-либо рисовки. Необычная. Голос низкий. Худое моложавое лицо. И ведь действительно не производит он впечатление пьяного. После бутылки-то с хвостиком!

– Просто интересно мне поговорить с частным детективом Татьяной Ивановой.

Меня даже оторопь взяла на какое-то время, но справилась, подумала, что вполне мог узнать он это от Аллы, еще до моего прихода.

– Нет, ваша подруга здесь ни при чем. – Аркадий словно мысли мои прочитал. – Откуда знаю вас? Слухом земля полнится.

«Слухом так слухом», – пожала я плечами.

– Да, болтливостью вы не страдаете.

Мне даже жалко его стало, и именно поэтому я разлепила наконец губы:

– А я вот вас не знаю ни по каким слухам.

Он рассмеялся.

– Был подполковник, теперь – собачник.

Гордо он это произнес, будто похвалился.

– Не смотрите удивленно. Этим делом мне хотелось заниматься с детства. Можно сказать, осуществил свою мечту.

Нет, пьян все-таки. Сейчас начнет изливать душу.

– Псарня, Татьяна, представьте! И не для каких-то неженок с полуметровыми зубами, типа ротвейлеров или доберманов. И не для заносчивых овчарок, с которых вся спесь слетает, когда по-настоящему туго приходится. Овчарка, Таня, когда понимает, что ее жизни настоящая опасность угрожает, бросает хозяина и сматывается без зазрения совести. Да, это так, и не спорьте, пожалуйста.

Спорить? Больно надо! Тем более на тему, интересующую меня меньше всех прочих. Пусть себе заливается!..

– Дворняги. Да, двор-рняги! Нет умнее и преданней собак, а уж про выносливость и неприхотливость, по сравнению с породистыми, и говорить не приходится. Здоровенные, как телята, мохнатые, сильные, свирепые псы! А дрессируются – как прилежные школьники уроки учат. Сколько труда мне стоило подобрать производителей!

– Кто же у вас таких покупает? – спросила я, невольно заинтересовавшись его увлеченностью.

– А я и не продаю их.

Аркадий вдруг словно стушевался, растерял весь свой пыл.

– Ращу, дрессирую и сдаю в аренду для охраны. Или сам по вечерам отвожу на объекты. Туда, где запереть их можно или на цепь посадить. Иначе – разорвут любого чужого.

– Прямо-таки...

– В клочья! – не дал он договорить, и у меня мороз пошел по спине от его жутковатой уверенности. – Ну что, удалось мне вас увлечь?

– Нет, – ответила я откровенно.

– Жаль. Чем же мне вас заинтересовать?

– Своей фамилией. Вы-то мою знаете.

Его глаза засветились радостью.

– Трегубов я, – просто представился Аркадий и улыбнулся, пожалуй, впервые за все время.

Мне понравилась его улыбка. Мужественная, но без рисовки, открытая и искренняя.

«Я рад, что ты поинтересовалась моей фамилией», – вот о чем вне всяких сомнений говорила эта улыбка. И чего я ершусь, не в постель же он меня тащит, в самом деле?!

– Вы не любите знакомиться в барах? – спросил он, на этот раз с сожалением.

– Я вообще не люблю случайных знакомств и разговоров на эту тему тоже не люблю, так что лучше и не начинать.

– Готов поддержать любую другую, только предложите!

Ну, он уже становится навязчивым. Пора переходить на несколько иной уровень вежливости.

– А где вы научились так пить?

– В армии, – пожал он плечами.

Мимо! Не вышло.

– По какой причине Ларик относится к вам пренебрежительно?