— Очень, приятно, мист Степлтон, — умница Лиз, вежливость прежде всего, — и ...

— Мист Эверт Диксон, мисси, к вашим услугам.

О как, оба маги. Из любопытства чуть повернулась так, чтобы было видно представившегося... И совершенно зря это сделала, лучше бы так и сидела, склонив голову, как робкая монашка. Потому что эту нахальную, самодовольную физиономию я узнала сразу же, и прекрасно бы обошлась без того, чтобы лицезреть ее снова.

* * *

Дело было на ярмарке в честь Начала Года, который мы празднуем в конце зимы — в то самое время, когда еще холодно, но воздух уже пахнет обещанием весн, и солнце целует щеки вполне тепло и дружелюбно. В городах, селах, деревнях всю неделю идут гулянья, пекутся круглые масляные пышки-солнышки, призывающие скорее весну. Лиззи в этом году не повезло — как раз к праздникам она заболела ангиной и лежала дома. А вот меня решено было не лишать праздника, и отправить в Брэдфорд (ближайший крупный город от нашего Эрквуда) вместе с нашими соседями — мастером и мисси Хиггис и их двадцатилетней дочерью Аннабель. У них как раз оставалось одно свободное место в их новеньком магикаре. Разумеется, я обещала привести сестре гостинцев.

Доехали мы прекрасно, была чудесная погода, совсем не холодная для зимы. Солнце блистало на небе само похожее на одну из лакомых пышек, ароматы которых, наряду с ароматом карамельных яблок, пропитали воздух. Ярмарка шла полным ходом. Веселые карусели, ряды ярмарочных шатров с лакомствами и сувенирами, игры, шуточные соревнования и — царицей развлечений — над городом высилась ледяная гора. Маги-водники постарались в этом году на славу. Их творение поражало размерами и тонкой вязью переливающегося снежного орнамента по бокам. Хохот, визги, пестрый поток съезжающих — все это завораживало, манило и хотелось оказаться там, в самой гуще событий.

Мастер Хиггис проголодался, и было решено, что они с супругой останутся отобедать в ресторации на открытом воздухе (тем более, что там уже нашлась компания старых знакомых семьи), а нас с Аннабель отправили «повеселиться». Веселиться было сложно, так как Аннабель явно искала в толпе кого-то. Очень быстро стало понятно, что этот «кто-то» — долговязый молодой мужчина со смешными пшеничными усами. По нездоровому воодушевлению, возникшему на лицах этих двоих при встрече, стало понятно, что я здесь — тот самый третий лишний, который путается под ногами. Поэтому мы очень быстро договорились разделиться и встретиться у лавки с жареными каштанами через час. Куда направилась радостная парочка, я смотреть не стала, зато твердо знала, куда хочу сама: сначала кататься с ледяной горы, а потом пройтись по рядам, купить пышек с вареньем, карамельных яблок и гостинцев для сестры.

Пока я не спеша поднималась на гору по выстланной синим узорным ковром лестнице, меня обгоняли мальчишки-сорванцы с лихо заломленными шапками, раскрасневшиеся девочки-гимназистки в одинаковых темных пальтишках), влюбленные парочки и отцы семейств с малыми детишками. Почти на самом верху расположилась шумная компания студентов Магакадемии (судя по взмывающим в воздух маленьким фейерверкам, снежным вихрям слетающим с ладоней и крошечным смерчам, подхватывающим эти вихри в совсем уже замысловатых танцах). Хохот парней, разгоряченных праздничным пуншем и смех девушек, шутки-прибаутки от которых у меня запылали уши.

Я прошествовала мимо и подошла к устроенной почти на самом верху лавке, где выдавали ледянки — круглые, похожие на пышки подушки для катания с горы, покрытые снизу магическим льдом. Не успела я с ледянкой подойти к самому краю, как мимо пронеслась группа из тех самых студентов, обдав хмельным ароматом праздничного пунша, конфет и цветочных духов.. С удивлением я смотрела, как они буквально из ничего (а на самом-то деле, конечно, из воздуха и снега), создали несколько воздушных ледянок в виде небольших кораблей, и парень с девушкой (видимо, водники) быстро их заморозили. Затем маги с улюлюканьем попрыгали в них и, хохоча и толкаясь бортами, визжа и крича, помчались вниз. А вот после них уже поехала я. И поняла, что такое настоящее волшебство: свист в ушах, свежая ледяная крошка в воздухе, морозный ветер, несущийся в лицо, ярмарочные огни, которые слились в сплошной поток цвета и света, отражаясь, словно в зеркале, в гладкой поверхности льда. Когда ледянка остановилась, я еще мгновение сидела неподвижно, стараясь продлить эти мгновения абсолютного восторга. А затем встала и собралась идти на второй заход..

И тут абсолютно без предупреждения, резко и грубо, меня что-то сбило с ног. Да так сильно, что отбросило прямо в сугроб (благо, по бокам от ледяной трассы были расположены пушистые валы из снега специально для подобных случаев). Пока я летела, успела услышать взволнованную тираду, начинавшуюся с раскатистого «Зар-р-раза», а дальше меня принял в свои объятия снег, залепил уши, глаза, и реальность на время исчезла. Пара мгновений понадобилась, чтобы осознать следующие факты: я могу свободно шевелить ногами и относительно свободно руками , почти ничего не болит (немного только ноет нога, на которую по большей части пришелся удар), мне холодно (и ладно бы только это относилось к лицу и рукам, но ноги тоже мерзли). И еще через мгновение я с ужасом поняла тот факт, что в данную минуту я торчу ногами вверх (ну или вбок, что не очень спасает ситуацию) на центральной площади города в самый разгар праздничных гуляний, моя зимняя бархатная юбка задралась, и отдыхающий люд имеет сомнительное удовольствие лицезреть мои рейтузы. В панике я бестолково задрыгалась, задела кого-то ногой и от этого забарахталась еще больше. А затем почувствовала, как чьи-то руки подхватывают меня за талию и вытаскивают из сугроба как вульгарную морковку из грядки.

«… эту вольность. Но не тащить же вас за ногу», — были первые слова, которые я услышала после вынужденной тишины. Мне придали вертикальное положение и поставили на землю. Разлепив глаза, я смогла рассмотреть виновника всей этой возмутительной ситуации: студент, маг (это отметила первым делом, так как взгляд уперся в пуговицу форменной шинели), выше меня примерно на голову (упомянула исключительно потому, что для дальнейшего осмотра пришлось задрать подбородок). Когда же я, наконец, взглянула в его лицо, оказалось, что этот тип, прости Источник, едва сдерживал смех. Нет, голубые глаза его смотрели вполне участливо, но уголки губ то и дело подрагивали. И это стало последней каплей : испуг, неловкость, ощущение собственной беспомощности и унижения от того, что все вокруг видели эту нелепую сцену, от того, в каком