— Только для избранных, — наконец стянула очки с носа попутчица. — И исключительно для женщин. Вернее, для девушек.

Интересно, это она имеет в виду возраст или какой-то другой признак?

— Да это просто шовинизм какой-то, — притворно возмутился я. — И сексизм. Толерантности ноль.

— Таковы священные заветы, идущие из тьмы веков, — возразила мне Полина, похоже, не понявшая моей шутки. — Знаешь, там от матери к дочери передаются секреты, которым тысячи лет. Тысячи! Вот и получается, что если и искать себя, то только там. Где же еще? В прошлый раз меня даже к забору, за которым дом Яромилы стоит, не пустили, сказали, что я городом испорчена, он мою сущность дотла выжег. Вот, еще раз хочу попробовать. Может, на этот раз выйдет? Не зря же я над собой работала весь этот год.

Нет, точно блаженная. А почему ее к их старшей не пустили, я, похоже, знаю. Денег у этой бедолаги нет, так чего ради тогда на нее время тратить? Вот имелся бы у нее папа богатый или, к примеру, папик, то и во двор бы пустили, и в дом, и даже на печку разрешили слазать.

Н-да. Интересно, а они точно умеют зелья варить? Стоит им мандрагыр отдавать? Что-то я начинаю сомневаться. Хотя… Носов-то ожил. Вон умотал на Филлипины и ничего, не помер, раз перенес многочасовой перелет и тамошнюю влажность.

Машина миновала светлую березовую рощу и остановилась перед аркой, оплетенной вьюнком, на которой красовалась надпись:

«Экоферма „Ладные ключи“».

За ней начиналась неширокая дорога, замощенная светлой плиткой и ведущая к поселку, который находился где-то в километре от нас.

— Дальше мне нельзя, — сказал водитель. — Все, кто приезжает сюда, должны от этого места пешком идти, а то внутрь не пустят. Вы не первые, кого привожу, потому знаю точно, что к чему.

— Верно-верно, так и есть, — покивала Полли и выбралась из машины, поблагодарив напоследок водителя.

— Приглядывай за ней, — негромко сказал мне Василий. — Ты мужик, с тобой тут ничего не случится, а вот с ней… Малахольная ведь, сам же видишь.

— А что, с другими девками случалось? — уточнил я, протягивая ему деньги.

— Поеду я, — уклонился от ответа водитель, а после сунул мне визитку. — Если надо будет обратно на вокзал добраться — звони. Приеду.

— Благодарю, — сказал я, вылез из машины, хлопнул ладонью по ее крыше и быстрым шагом потопал вслед за Полиной, которая не стала меня ждать.

Глава 2

Не знаю почему, но поселение ворожей изначально представлялось мне как нечто идеальное. Ну, как те деревни из слащавых рекламных роликов, в которых невероятно благообразные и чистенькие старушки поят свежим молочком, только-только из-под коровки, улыбающихся щекастых внуков или потчуют оладушками своих подросших детей, а те жуют, после смотрят в окно, за которым раскинулись родные просторы, и говорят: «Как в детстве». Эдакая сельская пастораль в представлении горожан, которые, может, вообще никогда за МКАД не выезжали и не понимают, как оно все обстоит на самом деле. Ну вот не знают они, что с того молочка городских детей, скорее всего, вскоре нереально жестко пронесет, и что кроме забора в окно ни они, ни их родители ничего увидеть не могут. У нас любая загородная жизнь вообще начинается с забора и мангала. Дома еще нет, а они уже есть.

Но лично мне все равно представлялись аккуратненькие домики в окружении деревьев, порхание бабочек и лучи солнца, ласкающие всю эту благодать.

И знаете что? В чем-то я оказался прав. Не во всем, разумеется, но в какой-то части — да. Например, упомянутых мной заборов тут попросту не было, никто ни от кого тут не огораживался, и десятки узеньких тропинок петляли прямо между домами, время от времени переплетаясь друг с другом. Домов, кстати, здесь стояло не то чтобы мало, на глазок десятка четыре. Из них тридцать с гаком жилых, добротных, сделанных на славу, брусовых, да с полдюжины зданий общественного назначения — двухэтажная гостиница, которую в разговоре упоминала Верея, что-то вроде управы, столовая и так далее. Ну и коровники с овчарнями имелись, как без них. Именно они и давали понять, что это поселение вполне земное, а не эфемерное, ибо запах навоза любого возвышенного горожанина сразу спускает с воображаемых рекламных небес на грешную землю.

Но в целом неплохо так обосновалась экоферма, со знанием дела. И цветущий луг вокруг имеется, и лес у них под боком, и речушка слева волной плещет, причем достаточно широкая и полноводная.

Что до местных обитательниц, то они, при всей своей внешней улыбчивой радушности, дальше первого дома нас взяли, да и не пустили. Как-то очень ненавязчиво несколько ворожей заступили дорогу мне и Полине сразу после того, как мы пересекли некую незримую черту, отделяющую экоферму от остального мира.

— Многих лет жизни вам, люди добрые, — произнесла одна из них, делая шаг вперед. — Мы всегда рады гостям, но званым. Не обессудьте за мои слова, но вас сегодня тут не ждали. С понедельника по среду у нас технические дни, нынче же вторник, потому экоферма закрыта. Вот четверг придет, тогда ждем вас, желанные, в гости. Сердечно примем, как водится, не сомневайтесь, хоть с групповым туром, хоть с индивидуальным. Ну а если вам охота прикупить молочка от наших коровок, сметанки, творожка — так на повороте, у остановки, магазин стоит. Там же и сувенирную продукцию можно приобрести.

Хороша девка, ничего не скажешь. В цветастом сарафане по колено, крепкая, высокая, статная, грудастая, щеки румяные, глаза искрятся. Чудо что такое, загляденье просто. Но при этом я всем своим существом чую, что она, если понадобится, от слов к делу перейдет с легкостью, и с такой же доброжелательностью нам шеи свернет. Если получится, конечно.

— И даже со скидкой, — добавила еще одна ворожея, совсем юная, на глазок ей лет шестнадцать, не больше. — Слово-промокод нынче «изок». Назовите его продавщице, она пятнадцать процентов от цены сбросит.

— Остроумно, — рассмеялся я. — А в следующем месяце, надо думать, этим словом «липень» будет?

— Ты чего-нибудь понял? — спросила Жанна у Толика, тот в ответ молча мотнул головой. — Я тоже. Изок, липень… Хрень какая-то. Ладно, пойду осмотрюсь.

— Так я не экскурсантка, — жалобно пролепетала Полина. — Я за другим приехала. Лучислава сказала в прошлый раз, что мне надо себя найти, и тогда…

— Помню тебя, — сказала та из женщин, что была постарше остальных, ей за сороковник точно перевалило. Да и стояла она наособицу от товарок, чуть позади остальных. — И