Карим ничего не ответил: утомленный последними днями ожидания приезда руководителя, он неожиданно уснул и сейчас тихо посапывал. Заметив, что его соратник уже крепко спит, Джафар только хмыкнул и, улегшись на свою постель, тоже прикрыл глаза…

Еще до рассвета Фарук разбудил своих гостей.

— Пора собираться, — объявил он.

После легкого завтрака боевики вышли во двор. Здесь их уже поджидал угловатый, не особо новый микроавтобус «Ниссан». Его салон был заполнен различной видеоаппаратурой, штативами для осветительных приборов, бухтами разноцветных кабелей. На полу перед дверью лежала тонкая кожаная папка с небольшим хромированным замком.

Подняв папку, Ибрагим Фарук щелкнул замком и извлек из нее четыре темно-синих паспорта с золотыми гербами. Глядя на фотографии на документах, он внимательно сличил снимки с оригиналами, потом сложил их в папку, из которой выглядывали уголки листов машинописного текста, и протянул Джафару:

— Здесь сопроводительные документы, вы — журналистская группа телекомпании «Эль-Бахрейн» — направляетесь снимать фильм о жизни косовских албанцев после прихода в Югославию миротворческих сил НАТО. Ты, Джафар, журналист, Карим — оператор. Они, — суданец кивнул на палестинцев, — ваши помощники. Али — проводник, ему даже документы не нужны. Он так часто курсирует через границу, что пограничники к нему уже привыкли. Запомните свои новые имена и, смотрите, ничего не перепутайте.

Джафар взял папку и небрежно бросил ее в салон, после чего все пятеро по очереди обнялись с Фаруком, который оставался их ждать на месте. Наконец церемония прощания была закончена, и Ибрагим пошел открывать ворота, остальные забрались в микроавтобус. За руль сел Али Бекович, рядом с ним устроился Джафар, остальным пришлось тесниться в салоне среди оборудования.

— Мы что, без оружия поедем? — когда «Ниссан» выкатился за ворота, неожиданно спросил Мункар. Он просто не мог представить себя без привычного «калаша» или «скорпиона», на худой конец без гранаты, с которой он проехал пол-Европы. В темных зрачках молодого шахида виделся образ смерти. Решившись умереть, он теперь только и ждал случая, чтобы побыстрее предстать перед очами всемогущего Аллаха.

— Оружие не нужно, — твердо произнес Джафар, не поворачивая головы. — Сейчас нам ничего не грозит.

Через пять часов они достигли границы с Сербией. Пограничный участок больше походил на армейское фортификационное сооружение. Баррикады из мешков с песком, бетонные колпаки огневых точек. Несмотря на официальное прекращение боевых действий и ввод миротворческих сил, здесь по-прежнему было неспокойно. Непримиримые боевики по ночам обстреливали пограничный пост как с одной стороны границы, так и с другой.

Чуть поодаль от пограничников расположилась застава миротворцев. Такая же баррикада из мешков с песком, под маскировочной сетью спрятана пара боевых машин пехоты, направивших свои тонкие стволы скорострельных пушек не на горы, окружающие дорогу, откуда сепаратисты вели огонь, а на дорогу.

Здесь все ходили в камуфляже ядовитых расцветок и отличались друг от друга лишь оружием да касками. У одних они были затянуты камуфляжными чехлами, у других выкрашены в вызывающий голубой цвет.

— Привет, — поздоровался с сидящим за рулем Бековичем немолодой грузный поручик с короткими кривыми ногами, кривизну которых не могли скрыть широкие мешковатые штаны, заправленные в высокие ботинки. — Кого на этот раз везешь?

— Да вот журналисты из Бахрейна хотят снять кино о жизни косовар, — простодушно ответил Али, протягивая пограничнику кипу паспортов.

— Зачем это надо? — удивился пограничник, обходя автобус и рассматривая пассажиров косовара. — Война ведь закончилась, и жизнь понемногу стала налаживаться.

— Мусульмане хотят знать, как живут их братья на Балканах, — уже серьезно ответил Бекович, его взгляд пересекся со взглядом пограничника, и он добавил: — Они имеют на это право.

— Ну, ну, — неопределенно произнес поручик, возвращая документы. После чего козырнул и сказал напоследок: — Счастливой дороги.

Микроавтобус плавно тронулся на сербскую территорию, минуя пограничный пост. Джафар, все время хранивший молчание, внимательно наблюдал за поведением бойцов на пограничной заставе. Находясь все время на лезвии бритвы, то и дело рискуешь порезаться, этот страх постепенно перерастает в патологию, делая человека параноиком. Задуманная акция была слишком рискованной, чтобы не остерегаться, что оппоненты могут сработать на опережение.

Пограничники не проявляли никакого интереса к проезжающему автобусу. Теперь предстояло еще проскочить пост миротворцев, который может оказаться серьезным препятствием. Еще издалека Джафар разглядел эмблемы солдат королевства Нидерландов. Эти вели себя похлеще, чем пограничники. Часть солдат, расстелив на бетонной крыше бункера подстилки, разделась до нижнего белья и загорала, некоторые солдаты возлежали в стороне в глубоких шезлонгах. Еще часть бойцов бесцельно слонялась по территории поста. Практически службу нес один стоящий на вышке солдат в полной боевой экипировке с автоматом на плече.

«Курортники», — подумал Джафар. Он на мгновение представил себе, что стало бы с такими бойцами, закинь их судьба в Афганистан или в Чечню. Наверняка к вечеру их головы висели бы на частоколе.

Микроавтобус беспрепятственно миновал и пост миротворцев. Али вдавил педаль газа до упора, а Джафар перевел дух…

На ночлег они остановились в небольшом селе, где жили мусульмане-косовары. Населенный пункт находился в зоне ответственности французских сил. Из-за того что в этом районе не возникало никаких инцидентов, миротворцы здесь появлялись крайне редко. Поэтому Али Бекович и решил здесь остановиться у своего двоюродного брата, сельского старосты. Микроавтобус загнали в подземный гараж и после вечернего намаза отправились ужинать.

Перед сном Али сказал:

— Завтра идем в горы. Мой отряд уже на базе, ждет нас.

— Ин шала, — со вздохом облегчения произнес Джафар, укладываясь на выделенный ему диван, ощущая всем телом, как под ним амортизируют пружины. Завтра относительно комфортная жизнь закончится и придется бить ноги по горам, питаться всухомятку и спать на сырой земле. Но таков путь того, кто решил стать воином, и тем приятнее минута, когда можешь расслабиться в неге. Сон мягкой паутиной обволок мозг боевика, погружая в великое ничто.

За стеклом иллюминатора мелькали поросшие зеленой растительностью Балканские горы, казавшиеся с высоты волнами бушующего моря.

Вдоволь насмотревшись на пейзаж страны, в которой ему придется работать, Родион Крутов откинулся на спинку кресла и, прикрыв глаза, помассировал виски. Слишком поспешно готовилась операция, слишком много нужно было запомнить информации в слишком короткий срок.

«Слишком много в последнее время этих „слишком“, — продолжая массировать виски, подумал полковник. Больше десяти лет назад глобальная государственная система неожиданно дала сбой, причем настолько мощный, что в одночасье была разрушена и сама система. Все тогда пошло прахом, страна утратила политическое влияние и военную мощь, изменились понятия об общечеловеческих ценностях. Спецслужбы тоже не стали исключением, им также пришлось пройти через жернова реформ и популизма. Теперь, когда победная эйфория схлынула, пришлось возвращаться к государственности. Восстанавливать то, что сами в угоду заклятым друзьям с энтузиазмом уничтожали. Многое уже не отреставрировать, кануло в дебри истории, и надо создавать сызнова. А время не ждет, вот поэтому и появляются „слишком“ как грибы после дождя. Только и слышишь: „слишком мало времени“, „слишком мало опытных специалистов“ и тому подобное… И выхода другого нет, если взял на себя ношу, то и приходится нести груз ответственности до тех пор, пока не подготовят молодую замену.