Рядом со мной вдруг оказался Стив.

– Ты как?

– А ты когда успел прибежать? – спросил его Смоки. Потом повернулся ко мне. – Слышь, плохо дело.

Мотоциклист стоял за ними, длинной темной тенью.

– Я думал, ты навсегда уехал, – сказал я.

Он пожал плечами.

– Я тоже так думал.

Стив поднял с земли мою куртку.

– Расти-Джеймс, может, в больничку?

Я посмотрел на свой бок и на руку, которая зажимала рану. И краем глаза – на Смоки Беннета, который очень пристально глядел на меня.

– Чего? Не из-за этой же ерунды!

– Но домой, вероятно, пойти не помешает, – сказал Мотоциклист.

Я кивнул. Закинул руку Стиву на плечо.

– Я знал, что ты придешь.

Он понял, что если бы я на него не оперся, то упал бы, но вида не подал. Хороший он парень, Стив. Еще бы только книжек читал поменьше.

– Пришлось втихаря сбежать, – сказал он. – Если узнают, мне конец. Но я думал, Бифф тебя в самом деле мог убить.

– Вот еще. Это я его в самом деле мог убить.

Мотоциклист засмеялся. Но я же и не для него это сказал. Мы пошли, и я старался не слишком уж виснуть у Стива на плече. Смоки дошел с нами до своего квартала. Похоже, к тому времени мне удалось его убедить, что я помирать не собираюсь.

– Где бывал? – спросил я у Мотоциклиста.

Две недели его не было. Увел мотоцикл и исчез. Его все называли просто Мотоциклист, потому что он был без ума от мотоциклов. Это был его вроде как титул. Я один из немногих, кто вообще знал, как его зовут. У него была привычка такая – взять чей-нибудь мотоцикл и уехать кататься, без спроса. Но ему это сходило с рук. Ему все сходило с рук. Казалось бы, уже давно пора было завести свои собственные колеса, но он так и не обзавелся. И не собирался. Похоже, он ничего своего иметь не хотел.

– В Калифорнии.

– Да ну?

Вот это номер.

– Типа океан и вот это все? И как оно?

– Мне так и не удалось пересечь реку, малыш.

Я не понял, что он имел в виду. Хотя и ломал потом над этим голову. Это как в тот раз, много лет назад, когда Докеры, банда с нашего района, собирались на большую разборку с соседями. Мотоциклист был тогда вожаком и сказал:

– Так. Давайте только четко уясним, почему мы деремся.

Ну, все такие «убить или умереть», рвутся в бой, и один чувак – не помню, как его звали, он сидит сейчас – говорит:

– Мы деремся потому, что это наш район.

– Фигня, – сказал Мотоциклист. – Мы деремся потому, что так интереснее.

Он всегда так, скажет что-нибудь поперек всем остальным. Если бы только я научился понимать, что он имеет в виду.

Мы взобрались по деревянной лестнице, которая шла по внешней стене химчистки к нашей квартире. Стив меня перевалил с себя на перила на верхней площадке. Я свесился с перил и сказал:

– Я ключ забыл.

Мотоциклист отжал замок, и мы вошли.

– Пойди, ляг, – сказал он.

Я лег на раскладушку. Выбор у нас был – матрас на полу или раскладушка.

– Ох, ну и кровит же, – сказал Стив.

Я приподнялся и стянул с себя майку. Она вся пропиталась кровью. Я ее кинул в угол, в кучу грязных шмоток, и осмотрел рану. Весь бок распорот. Глубоко, до самых ребер; видно было, как белым просвечивает кость. Поганое дело.

– А где папаня? – спросил Мотоциклист.

Он звенел бутылками в раковине. Нашел одну, где на дне еще оставалось.

– Глотни-ка, – сказал он мне.

Я догадывался, зачем. Не то, чтобы меня это радовало, но и не то, чтобы пугало. Боли я не боюсь.

– Теперь ложись и терпи.

– Папаня не вернулся еще, – ответил я. Лег на здоровый бок и вцепился руками в раму.

Мотоциклист вылил остатки водки прямо на рану. Жутко больно. Я задержал дыхание и считал у себя в голове. Считал и считал, пока не решил, что смогу не заорать, если открою рот.

Бедняга Стив побелел.

– Да ладно, не так уж и плохо, – выдавил я, но получилось не очень, хрипло и коряво как-то.

– Надо к врачу, – сказал Стив.

Мотоциклист сел, прислонившись к стене. На лице у него ничего не отражалось. Он просто смотрел на Стива в упор, пока тот не заерзал. Но на самом деле, Мотоциклист его не видел. Он вместо этого видел то, что другие видеть не могли. Он смеялся, когда другим было не смешно. У него были глаза такие, странные, как полупрозрачное зеркало. Когда догадываешься, что с другой стороны кто-то за тобой следит, но видишь только свое собственное отражение.

– Его и похуже резали, – оказал он наконец.

Это правда. За пару лет до того меня в самом деле порезали сильнее.

– А вдруг заражение? – сказал Стив.

– Ага, и отрежут тогда бок совсем, – добавил я. Не надо было, конечно, его подкалывать. Он хотел как лучше.

Мотоциклист продолжал сидеть, уставившись перед собой.

– Он изменился, – сказал Стив, обращаясь ко мне. У Мотоциклиста бывало так, что слух отказывал напрочь. Он часто падал или врезался во что-нибудь, а это почти всегда сотрясение мозга.

Я на него посмотрел, пытаясь понять, что в нем изменилось. Он, похоже, не замечал, что мы его разглядываем.

– Загорел, – сказал Стив.

– Ну да, на то она и Калифорния.

Но я все равно не мог себе представить Мотоциклиста в Калифорнии, на берегу океана. Ему всегда нравились реки, а не моря.

– Я тебе говорил, что меня из школы исключили? – сказал он вдруг, ни с того ни с сего.

– Как это?

Я решил было сесть, но передумал. Меня-то все время угрожали исключить. За тот нож, с которым меня поймали, мне запретили появляться в школе на неделю. Но Мотоциклист-то никогда ничего такого не делал. Я однажды говорил с одним парнем из его класса. Он сказал, что Мотоциклист сидел себе тихо, никаких проблем, разве только пара учителей терпеть не могла, что он на них смотрел не отрываясь.

– Как так вышло? – спросил я опять.

– Идеальная контрольная.

Он всегда был готов засмеяться, смех жил у него под кожей, но на этот раз вылез наверх, и Мотоциклист ухмыльнулся. Как вспышка. Или, скорее, зарница, где-то вдали.

– Я сдал контрольную за четверть, и там все было идеально.

Он покачал головой.

– Нет, я их понимаю, конечно. Школа в плохом районе, им своих забот хватает.

Меня это удивило. Меня вообще-то сложно удивить.