– Как ты, Дамочка? – спросила она. – Получше?

Я кивнула.

– Да, Док свое дело знает.

– А я тебе говорила – нечего еду свою отдавать, – неожиданно зло прошипела Мышка. – А ты заладила, что тебе эта дрянь в рот не лезет. Так и знай, я больше у тебя ни кусочка не возьму, и Нетке запрещу. И ты, Берта, брать не смей, даже если упрашивать будет.

– Не буду я больше делиться, – устало сказала я. – Начальник велел присматривать, чтобы я все съедала.

Глаза моих подруг округлились.

– Сам господин Андерс, что ли? – недоверчиво спросила Берта.

– А что, у нас есть еще один начальник? Ну разве что Лютый мнит себя важной шишкой, – усмехнулась я.

Лютого я почти не боялась. Слишком уж любил тот золото, что щедрой рукой отсыпал ему Двин.

– Не к добру этот интерес, – заметила Мышка.

– А может, господин Андерс после того, как Дамочка в обморок грохнулась, забоялся, что она этак и окочурится здесь, а ему по шапке настучат? – предположила более наивная Берта. – Все-таки дружок твой, Дамочка, он ведь человек не из последних, так?

– Не из последних, – подтвердила я без тени улыбки. – Вот только на Норта Андерса он влияния не имеет.

– А жаль, – протянула Берта. – Иначе ты так могла бы здесь устроиться – куда там этим.

И она бросила недобрый взгляд на смеющуюся брюнетку.

О том, как именно я могла бы устроиться в лагере, начальник проинформировал меня на следующий же день. Лично. Когда после завтрака охранник сообщил, что господин Андерс вызывает меня к себе, я сразу же поняла, что мне следует готовиться к худшему. Припомнились шарящие по моему телу руки, и к горлу сразу же подкатила тошнота. Пожалуй, это испытание окажется мне все-таки не по силам. Однако же пока я шла к административному корпусу, меня осенило, каким именно образом я могу попытаться избавиться от домогательств Андерса.

Мне пришлось долго ждать в приемной. Все правильно, мне напоминают, где именно теперь мое место. А когда Норт Андерс распорядился все же впустить меня, то тут же отправил своего секретаря с каким-то поручением. Ничего хорошего мне это не сулило.

– Заключенная двести семнадцать дробь пятнадцать по вашему распоряжению прибыла, – отрапортовала я.

– Подойди, – распорядился Андерс.

Я сделала несколько шагов и остановилась, лишь немного не дойдя до его стола. Присесть мне начальник не предложил, напротив, встал сам.

– Сегодня я получил прошение от Питерса. Ему нужна помощница для работы в лазарете, и он просит тебя. Что скажешь?

– А что я могу сказать? От меня здесь ничего не зависит.

Андерс сделал шаг ко мне, приблизившись почти вплотную. Мне стоило больших трудов не отшатнуться. В его темных глазах разгорались жадные огоньки, на узком смуглом лбу выступили капли пота.

– Зря ты так, – укоризненно сказал он. – От тебя зависит многое. Ты устала от тяжелой работы в холодной мастерской? Отчего не пришла ко мне и не сказала?

Несмотря на душную волну страха, затопившую меня, я едва не рассмеялась. Как он представлял себе подобный разговор?

– Я не могу пожаловаться на свою работу, сэр.

– И все же ты устала. Ты недоедаешь. Да ты едва не умерла от истощения! А ведь ты могла бы жить совсем неплохо. Не так, как раньше, конечно, но и не так, как сейчас.

Если Андерс и ожидал, что я начну задавать какие-либо вопросы, то напрасно. Я молчала. Тогда он протянул руку и погладил указательным пальцем мои губы. И вот здесь я все-таки совершила ошибку. Я отбросила его руку и отвернулась к окну.

За окном опять повисла снежная пелена. В белой мгле с трудом просматривались темные фигуры: заключенных вели на расчистку двора. Работа тяжелая и бессмысленная, поскольку только что расчищенные места тут же засыпало снова, но я захотела оказаться там, на морозе, с лопатой в окоченевших немеющих руках, а не здесь, в уютном тепле кабинета.

Андерс сделал еще шаг и теперь стоял вплотную ко мне. Я чувствовала идущий от его тела жар и слышала тяжелое хриплое дыхание.

– Не бойся меня, – тихо сказал он.

Его руки легли на мою талию, сжали, потом продвинулись выше и накрыли грудь. Меня передернуло от отвращения.

– Ты ведь знаешь, что я – полноправный хозяин этого богами позабытого места. Моя власть здесь безгранична, мое слово весомее, нежели слово короля. Тебе вовсе не обязательно жить в бараке и загибаться от холода в мастерской, хлебать пустую похлебку и ходить в общий душ, мыться под едва теплой водой по расписанию.

Жаркое дыхание обожгло шею, горячие губы скользнули по мочке уха, ладони на моей груди сжались сильнее. Только не вздрогнуть и не отстраниться, не дать почувствовать свой страх!

– Подумай, – хрипло прошептал начальник лагеря. – У тебя будут совсем иные условия. Ты ведь не продержишься долго. Твои нежные руки загрубели от работы, ты похудела от недостатка еды, по ночам тебя мучает кашель. А я умею ценить женскую ласку. Соглашайся – и твоя жизнь сразу же переменится. Твоя кожа вновь станет мягкой и белой, без грубых мозолей. У тебя будет вкусная еда и мягкая постель. А вся твоя работа будет заключаться лишь в том, чтобы удовлетворять мои желания. Довольно простые, надо сказать. Ничего необычного. Я не Лютый, измываться не буду. Разве что иногда захочу чего-то… особенного.

И еще теснее прижался ко мне, так, что я почувствовала ягодицами выпуклость у него в паху.

Я развернулась так резко, что он даже отшатнулся.

– Боюсь, мой любовник не оценит подобные перемены, сэр. А уж о том, насколько далеко простирается его влияние, вам прекрасно известно. Вы совсем не дорожите своим местом?

– О ком ты сейчас? – удивился Андерс. – О твоем приятеле Двине? Думаешь, я опасаюсь его?

– Нет, не о Двине, – я злорадно улыбнулась. – Мой любовник – Марк Грен.

Я и сама не понимала, с чего мне вдруг взбрело в голову придумать несуществующую связь с Греном. Должно быть, от испуга я выпалила первое, что пришло мне на ум. Но если Док прав, то Андерс, как и положено трусу, не решится вступать в противоборство с самим королевским магом и покушаться на его собственность. А в том, что в глазах Норта Андерса женщина могла быть только лишь собственностью мужчины, но никак не полноценной личностью, я была уверена.

– Ты врешь, – прошипел начальник. – Он не может быть твоим любовником. Он и навестил-то тебя вчера впервые – не иначе, желал выпытать какие-то сведения.

– И с этой целью притащил мне целую сумку лакомств? Кстати, он ведь еще не знает, что мне так ничего и не досталось.

– Он допустил, чтобы тебя осудили, – не сдавался Андерс. – И вчера пришел впервые, хотя твой друг появляется регулярно.

– Естественно, – пожала я плечами. – Он был на меня обижен. Все-таки я едва не убила его. Но, как видите, желание увидеть меня пересилило даже обиду. А теперь могу я идти?