— Ишь ты — как ее!... — удивленно сказал господин. — Не иначе как сыпняк!

И на всякий случай отодвинулся от кровати подальше.

В отличие от Мишеля, который склонился над больной.

— Анна! — позвал он. — Анна! Вы слышите меня?

Анна не ответила, не пошевелилась и даже не открыла глаз. Она прерывисто, хрипло дышала, вздрагивая и беззвучно шевеля в бреду губами. Мишель осторожно коснулся ладонью ее лба и, словно обжегшись, испуганно отдернул руку. Анна пылала!

— Ей нужен доктор... Ей непременно нужен доктор! Здесь есть где-нибудь больница? — быстро спросил Мишель.

— Нет, — покачал головой господин. — Но, кажется, в соседнем доме живет практикующий врач...

— Пожалуйста, если вас не затруднит... — начал было Мишель.

— Да, да, конечно, — закивал господин, отступая к двери. — Я сей момент!...

Хлопнула входная дверь, гулко застучали, постепенно затихая на лестнице, шаги.

Надо бы сменить простыни, подумал Мишель. Они, наверное, несвежие и совершенно мокрые — хоть выжимай — от пота. Но сбросить одеяло, открыть Анну, которая, может быть, там, под ним, в ночной сорочке или вовсе без нее, он не решился. Хотя, подумав о том, почувствовал, как у него от волнения перехватило дыхание.

Он так ни на что и не решился. Лишь отбросил штору и открыл форточку, чтобы проветрить комнату.

Ну где же они, где?...

Анна все не приходила в себя, и Мишель, наблюдая за ней, находящейся без сознания, испытывал смущение и одновременно неясную тревогу оттого, что имеет возможность разглядывать ее вот так, бесцеремонно.

Нехорошо, надо бы уйти, думал он. Но уйти было выше его сил. Ему было ужасно жаль Анну и почему-то жаль себя...

На лестнице застучали шаги, зазвучали голоса.

Мишель, прихватив лампу, выбежал на лестничную площадку. Снизу в сопровождении жильца с усами поднимался представительного вида господин в добротном пальто, с пузатым «докторским» саквояжем в руках.

— Благодарю вас, — кивнул, подойдя к Мишелю. — Ну, где больной?

— Сюда, сюда, пожалуйста, — освещая путь, указал Мишель.

Вошли в квартиру. Доктор по привычке скинул в прихожей калоши.

В спальне, увидев с порога Анну, доктор помрачнел.

— Соблаговолите принести воды, — попросил он.

— Да, да, конечно, — засуетился Мишель.

Побежал на кухню, нашел какой-то кувшин и тазик, принес их доктору. Тот, засучив рукава и не спеша, вымыл руки под стекающей из кувшина струей. Принял протянутое полотенце, тщательно их вытер.

— Благодарю вас... А теперь, будьте так любезны, выйдите отсюда, — попросил доктор, вытаскивая из саквояжа похожий на трубу граммофона стетоскоп. — Мне нужно осмотреть больную.

— Да-да, конечно...

Мишель вышел из комнаты, тихо притворив за собой дверь.

Минут десять он томился в темном коридоре, прислушиваясь к тому, что происходит в комнате. Но ровным счетом ничего не слышал.

Наконец дверь приоткрылась.

— Где вы там? Идите-ка сюда, — позвал доктор. — Мне нужна ваша помощь.

Анна лежала на спине, открытая по пояс, в тонкой, полупрозрачной сорочке, под которой угадывалось ее тело.

— Будьте любезны, поднимите больную, — попросил доктор.

Мишель стоял в нерешительности, боясь приблизиться к Анне.

— Вы меня слышите?... Подержите ее, мне нужно послушать спину.

— Да, конечно! — очнулся Мишель.

Аккуратно подсунул под спину Анны руку, приподнял, усаживая ее на постели и поддерживая за плечи. Почувствовал запах ее близкого, горячего тела...

Доктор присел на кровати, сбросил с плеч Анны бретельки и приспустил сорочку со стороны спины. Но спереди она тоже поползла вниз, обнажая ключицы и начало груди.

Мишеля бросило в жар. Сердце его отчаянно заколотилось.

Он отвернулся.

Доктор, сунув узкий конец стетоскопа в ухо, приложил широкий к спине больной, внимательно прислушиваясь. И даже глаза прикрыл.

Послушал в одном месте, в другом, в третьем... Приложил к спине пальцы левой руки, по которым постучал пальцами правой, прислушиваясь к тону.

— Благодарю вас...

Мишель осторожно, боясь, что сорочка окончательно спадет, уложил Анну обратно на постель.

Снова полил доктору на руки, выжидательно глядя на него.

— Что с ней? — все же не удержался, спросил он.

— Вы, сударь, кем приходитесь больной? — поинтересовался доктор, вытирая руки.

Мишель на мгновение растерялся. Как тогда, подле двери черного хода.

— Знакомая, — точно так же, как тогда, ответил он. — Ее отец просил приглядеть за ней. — И почувствовал, как неубедительно, как фальшиво звучат его слова.

— Н-да... — вздохнул доктор. — Тиф у нее, милостивый государь. Обыкновенный брюшной тиф.

Мишель посмотрел на мечущуюся в бреду Анну.

— Может, отвезти ее теперь в больницу? — спросил он.

— Это как вам будет угодно, — пожал плечами доктор. — Впрочем, какие теперь больницы... Вот вам рецепт на получение микстуры, — чиркнул что-то на листке доктор. — Аптеку господина Шварца, что на Покровке, знаете?...

— Знаю, — кивнул Мишель.

— Давайте по десять капель четыре раза в день. Ну и, конечно, побольше поите, делайте холодные компрессы на лоб и спину, а ежели жар не спадет — обтирайте тело спиртом и обмахивайте полотенцем. Есть у вас спирт?

— Спирт?... Не знаю... Наверное, нет.

— Тогда обтирайте одеколоном или водкой, — посоветовал доктор.

— Скажите... Она... не умрет? — тихо, боясь услышать ответ, спросил Мишель.

— Сие, сударь, я сказать вам не могу, — развел руками доктор. — Все будет зависеть от крепости ее организма и воли на то всевышнего. Впрочем, дама она молодая, так что даст бог поправится. Впрочем, ничего обещать не могу-с!... — И доктор замер на пороге.

Ну да, конечно!...

Мишель пошарил в кармане, вытащил все имеющиеся у него деньги и сунул их в руку доктору.

— Благодарю вас, — поклонился тот. — Если потребуется моя помощь — милости прошу-с!

И, кивнув еще раз, вышел.

Мишель остался один. Один на один с Анной, которую бросать теперь было никак нельзя! Невозможно!

Мишель постоял с минуту, глядя на больную, а потом, решительно сбросив пальто, направился на кухню рубить дрова для печи, чтобы нагреть воды...