Иван Михайлович, конечно, понимал, что никакую лапу у бычка он брать не будет, но… появление гостей пугало с каждой минутой все больше.

Ко сну Коровины отошли уже совсем расстроенные. И даже в постели все еще обсуждали завтрашний день.

– Ванечка… я боюсь, мне надо будет уйти с самого утра, – как-то слишком печально вздыхала Мария Адамовна. – У нас репетиция, ты ж понимаешь… К тому же… я записана в парикмахерскую на девять утра. Так что… Вот и хотелось бы дождаться гостей, но… никак.

– Понимаю… – кивал Иван Михайлович. – Я ведь и сам должен уйти в половине девятого.

– А ты-то чего? – вытаращилась на мужа Мария Адамовна.

– Машенька, ну как же… – с укором поглядел на нее супруг. – У нас ведь не какая-то тебе пьянка, а встреча одноклассников! Поэтому… надо написать некоторый сценарий, сочинить некоторые стихи, достойные тосты, собрать фотографии нашей молодости. Нарисовать стенгазету!

– Ты сейчас наговорил делов на месяц, – ехидно подловила его жена. – И чего, ты один все это будешь делать? Ты ж ни писать, ни сочинять не умеешь! А рисуешь и вообще… тюлень в цирке намазал полотно куда профессиональнее!

– Маша, ты не права! – даже привстал с постели глава семейства. – Меня всегда тянуло к художеству! Я имею в виду поэзу! Да! Вот ты не знаешь, а мои одноклассники помнят! Помнят, как я еще в пятом классе написал: «Я сижу на уроках внимательно! Изучаю длину и широты! Почему же меня учительница назвала вчера идиотом?»

– Тебя что, уже с пятого класса идиотом звали? – поразилась Мария Адамовна. – Ну, милый мой, и ста-аж!

– Маша! Никто меня так не звал! – окончательно запутался поэт. – Просто… просто это слово лучше всего подходило по рифме, как ты не поймешь?

– Да я понимаю… чего ж не понять…

– Нет! Ты не понимаешь! А вот люди меня понимают, поэтому и попросили… написать стихи и… стенгазету выпустить. В общем, мне тоже завтра надо пораньше из дома сбежать. И вообще… давай уже спать!

Утром Мария Адамовна проснулась в восемь часов, чего с ней отродясь не случалось. Она тихонько подняла голову, стараясь не разбудить мужа, осторожно откинула одеяло и… только тут поняла, насколько напрасна вся эта ее осторожность – мужа в кровати не было.

– Та-ак… – сузила Мария Адамовна от гнева глаза. – Все ж таки смылся! Быстрее меня умудрился… Ну… ну погоди… Пусть теперь твоя маменька тебе телефон обрывает, а я свой отключу!

Однако и маменьки дома не оказалось. Зрелая женщина в кои-то веки проявила мудрость и без лишних разговоров оставила дом на сына и невестку.

– Алло, мама? – нервно говорила в телефон Мария Адамовна, притоптывая ножкой. – И куда это вы подевались в такое ненастное субботнее утро?

– О-ой! Машенька! – обрадованно ответила ей свекровь. – Ты уже проснулась? А чего не спалось?

– Мне не спалось по причине репетиции, я уже вчера об этом говорила. А вот вы чего сбежали с места… встречи гостей? Они через четыре часа обещали прибыть!

– Через четыре? Ах, какая жалость, – старательно сокрушалась на другом конце провода безответственная женщина. – Прямо и не знаю, чем тебе помочь… У меня же у подруги… Ну ты ее знаешь, Адочка… Так вот у Адочки ночью случился сердечный приступ. И я никак, ну то есть совершенно никак, не смогла ей отказать в своей помощи!

– С чего это она вам вздумала звонить, когда у нее дома толпа народу? У этой Адочки и дети, и внуки… и муж, между прочим, имеется! Кроме вас, некому было ей «Скорую» вызвать? Ну, хорошо… я уже на все согласна… езжайте к нам со своей подругой и устраивайте здесь курсы медсестер! В конце концов, ей и тут можно великолепно делать искусственное дыхание!

– Маша! Как ты можешь?! Аделаида Карловна абсолютно невменяема!.. То есть, я хотела сказать, совершенно не транспортабельна! – искренне возмутилась сердобольная баба Нюра. – Она… она дышит-то через раз, а ты ее предлагаешь к нам! Практически на скотный двор!

– Действительно… – фыркнула Мария Адамовна. – Мама!

– У нее больное сердце!

– У меня тоже! У меня тоже больное сердце! – уже кричала в трубку гостеприимная хозяйка. – А вы! Вы буквально загоняете меня в гроб!

– Машенька, не волнуйся, все там будем!

– Да! Но я, похоже, раньше всех! И учтите! Я никому! Слышите? Никому не напишу завещания!

– Машенька! Нельзя быть такой жестокой! Я от тебя не ожидала! – всхлипнула Элеонора Юрьевна и отключила телефон.

Мария Адамовна нервно металась по кухне.

Да нет, она вовсе не была жестокой. Просто ей доподлинно известно, что ни к какой Адочке – Аделаиде Карловне – матушка не поехала, с чего бы? Она последний раз общалась со своей подругой года четыре назад, да и то по телефону. Просто… маменька оказалась куда умнее, чем ее детки. И ведь теперь никуда не сбежишь, получится уж и вовсе неудобно: люди приедут, а им даже никто двери не откроет…

– Ваня! – на всякий случай позвонила Мария Адамовна еще и мужу. – Иван! Срочно бросай все и беги домой! У нас гостей встречать некому! Твоя матушка позорно сбежала с места дислокации… Короче, дома никого нет!

– Как это никого, Машенька? – робко возразил Иван Михайлович. – Ты ж с домашнего звонишь.

– А меня сейчас тоже не будет! Я ухожу!

– Нет-нет, Машенька! Получится очень некрасиво, гости приедут, а дома никого. Ты уж будь добра!

– Да не хочу я быть добра! Я…

– Ой, Маш! Прости, но мне в голову пришла изумительная рифма: будь добрей, встречай гостей… или… погоди-ка… мы стали добрей… на встрече друзей… Да! Очень хорошо получилось! Это к нашему стиху! Прости, Маш, мне надо записать свою маленькую искорку, а то… я могу ее потерять… на встрече…

И Мария Адамовна услышала, как в ухо ей полетели короткие гудки.

– Тоже мне, Маяковский! – фыркнула она и расстроенно плюхнулась на диван.

Эх… а так не хотелось взваливать на себя еще и гостей. Ну никак без нее! Совершенно!

Когда в половине первого раздался звонок в дверь, Мария Адамовна так и находилась дома в полном одиночестве.

– Здравствуйте! – широко распахнула она двери, улыбаясь во все зубы. – А я вас заждалась уже!

На пороге стояли два мужика довольно хмурого, сердитого вида. Оба были в черных ватниках, в черных валенках и шапках-ушанках. Норковых. Вероятно, именно норка должна была обеспечить парадный вид всей одежде.

– А чей-то заждались? – подозрительно уставился на нее один из мужчин. – Поезд пришел вовремя. Мы сразу сюда…

– Хм, такая интересная, главно! – выпучил глаза другой. – Мы чего? Должны были впереди паровоза бежать, что ль?

Мария Адамовна подавила вздох. Да… Сейчас деревенского жителя трудно отличить от городского… Но тут совсем другой вариант.