Подойдя к главному входу, Гуров склонился к стеклянному окошечку, за которым сидел охранник, и предъявил удостоверение.

– Полковник Гуров, – представился он. – Здесь вчера убили полицейского. С кем я могу поговорить об этом? Вы дежурили на вечернем матче?

– Нет, та бригада уже сменилась, – словоохотливо ответил дюжий краснощекий парень, который в окошечко просматривался только частично. – Мы заступили в десять. Хотя постойте, кажется, Серый еще не ушел. Слышь, Миха! – обернувшись, крикнул он куда-то в пространство. – Глянь, Серега там еще? Здесь его спрашивают.

Через несколько минут в небольшой комнатке появился приземистый и коренастый Серега, как минимум раза в два старше говорливого парня.

– Вот тут вчерашней вашей войной интересуются, – сообщил ему краснощекий гигант, легким кивком указывая на Гурова. – Насчет того парня. Помнишь, которого потом нашли?

– А-а, – неопределенно протянул Сергей, внимательно разглядывая незнакомца, непонятно на каком основании собиравшегося его о чем-то расспрашивать.

– Полковник Гуров, – снова, развернув корочки, проговорил нежданный гость.

Только после этого медлительный и важный Сергей, коротко бросив «сейчас», вышел из маленького помещения, давая понять, что вскоре окажется на улице и уделит оперуполномоченному частицу своего высокого внимания.

– Он у нас старший в той бригаде, – понизив голос, как бы по секрету сообщил краснощекий парень, когда Сергей вышел. – Вы с ним поаккуратнее.

– Хорошо, постараюсь, – чуть улыбнувшись, ответил Гуров.

На выходе со стадиона показалась коренастая фигура Сергея, и, подойдя к нему, Гуров жестом пригласил его сесть на одну из скамеек, стоявших неподалеку.

– Так, значит, вчера дежурила ваша смена? – спросил он.

– Дежурила, – коротко ответил Сергей.

– И разгорелся сыр-бор?

– Разгорелся.

– А из-за чего, собственно?

– Да не из-за чего.

– Как так?

– Да так. Проверяй – не проверяй, дряни этой всегда с собой пронесут. Налижутся во время матча, нанюхаются, тут уж любая причина подойдет, лишь бы адреналин выплеснуть.

– Значит, причина все-таки была? – поспешил использовать зацепку Гуров.

– Как сказать? Для них, наверное, была. Два часа десять дураков по полю туда-сюда ходили – хоть бы что тебе! Ни одной атаки путевой, не говоря уже о чем-то там серьезном. В конце концов, похоже, даже мячу это надоело. Взял да и закатился в ворота. Судья и присудил гол. А что? На безрыбье, как говорится, и рак – щука.

– То есть как это «закатился»? – удивленно поднял брови Гуров. – Так-таки сам собой и вкатился в ворота?

– Да почти что так. Там один другому пас отдал, а тот не поймал, а мяч о чью-то там ногу ударился – тот тоже не сообразил. Так оно и вышло. А уж вратарь-то и вообще меньше всех такого финала ожидал. Стоит себе, мух считает. А мячик-то – вот он. Тут уже. И поделом. Ты если в воротах стоишь, так стой. А зевать, это вон дома, на печке у себя будешь.

Поняв, что Сергей не фанат проигравшей вчера команды, Гуров снова переключился на происшествие:

– Так, значит, болельщики на судью рассердились?

– А на кого же еще? Не на вратаря же своего, правильно? Забузили, забуянили тут, еще на выходе. Мы их, как говорится, своими силами пытались в чувство привести, потом видим – не справляемся. Вызвали ваших, те пока приехали, они уж на улицу вылезли, драка у них пошла. Но до серьезного не довели. Ваши подоспели. Дубинками помахали, газком брызнули – через пять минут чисто было. Все рассосались. А как разошлись они, смотрим – парень какой-то лежит. И главное – в униформе этой вашей. Мы ему – вставай, мол, зима, холодно. Глядь – а у него уж и губы посинели. Вот такие, понимаешь, пироги.

– Кто-нибудь слышал выстрел?

– Откуда? Да и чем стрелять-то им было? Молокососы эти фанатеющие, они до единого все «чистые» были, это я чем хочешь поклясться могу. Мы свое дело знаем. На входе, считай, до мозга костей каждого сканируем. Нам эти проблемы ни к чему.

– А как же только что говорил, что «дряни» все равно пронесут, как ни проверяй? – хитро улыбнулся Гуров.

– На порошок нюх нужен, – совершенно серьезно, в своей обычной деловитой манере ответил Сергей. – Для этого собаки специальные есть. А мы не обучены.

– Понятно, – примирительно проговорил Гуров. – Но ведь драка началась уже на улице. Ведь мог кто-то подойти, передать? Пистолет или другое что.

– Не думаю, – сосредоточенно помолчав, сказал Сергей. – Поздно было уже. Кому надо идти сюда что-то передавать? Да и эти все, драчуны-то, они уж разгорячились, как чумные были. Им и передай что, так они скорее друг дружку перестреляли бы, чем специально кого-то. Да и не стрелял никто, не было выстрелов, говорю же. Мы бы услышали. Это, чай, не сковородкой по лбу треснуть. И из ваших не стрелял никто. Я тоже не лыком шит, я эти инструкции знаю. Это ведь не баррикады, не восстание какое-нибудь, обычная потасовка. Вашим в таких случаях огнестрельное применять не рекомендуют. Дубинки, газ. Еще кулаки, разве что. Если у кого крепкие. А огнестрельное – нет. Я знаю правила.

– Но ведь рана была от пули?

– От пули.

– А выстрела не было?

– Не было, – произнес Сергей с той же неколебимо-серьезной уверенностью, с которой говорил, по-видимому, всегда.

– Вы не запомнили, как лежало тело? – сменил тему Гуров, поняв, что по поводу выстрела толку от собеседника не добьется.

– Обычно лежало, – ответил Сергей. – Головой к стадиону, ногами к парку. Его особо и не потоптали даже. Видать, с краю стоял. Там и лег. В заварушке не успел поучаствовать.

По-видимому, начинала сказываться усталость после вчерашней бурной смены, и Сергей, и без того задумчивый и неторопливый, говорил все медленнее.

Решив, что от этого респондента он получил уже максимум информации, Гуров сказал, что больше вопросов у него нет и Сергей может идти отдыхать, чему тот явно обрадовался.

Сам Гуров, размышляя о том, как могли развиваться события вчера вечером, стал прохаживаться туда и сюда, изучая пространство, прилегающее к главному входу на стадион, и пытаясь соорудить хоть какую-то первоначальную версию на той хилой информационной базе, которой он располагал.

Однако пока все было весьма неясно и загадочно. Если верить рассказу Сергея, потасовка была действительно самая рядовая и искать мотив убийства в этой плоскости было бесперспективно. Вместе с тем чем больше Гуров вникал в это дело, тем сильнее крепла в нем уверенность, что эта на первый взгляд как бы нечаянная смерть полицейского – именно убийство. Довольно смелое, даже наглое и, скорее всего, заранее спланированное.

Хотя как можно было узнать заранее, что именно в этот час Кравцов окажется именно в этом месте, – неразрешимая загадка. Подобные явления целиком и полностью зависят от прихотливых смен настроений тех или иных групп населения, типа футбольных фанатов, а они непредсказуемы просто по определению. Кому дано с точностью угадать, когда именно и где попадет вожжа под хвост кучке перевозбужденных юнцов? Немыслимо.