Денис, собирая из серых камешков пирамидку, кивнул:

— Конечно, конечно… Оксанка, а вот если бы наше правительство разрешило двоеженство?

Оксана остро взглянула на него и улыбнулась:

— Я бы разрешила себе троемужество.

Денис удивленно посмотрел на жену:

— А кто третий, интересно?

Оксана засмеялась:

— А кто второй? — Она поцеловала его в шею и обняла за плечи. — А по поводу свечки ты зря сегодня утром обиделся. Это ненужная степень близости, понимаешь? Я тебе не мать, не медсестра, не секретарша.

— Ты не против, если свечки мне будет ставить секретарша?

— Попробуй, увидишь, — снова засмеялась жена.

Денис не успел ничего ответить — услышав звонок мобильного телефона, лежавшего рядом с ним на шезлонге, он взял трубку.

— Да!

— Денечка! Это я… Ты… когда приедешь? Ты с Маргошей, да?

Денис, крепко прижав трубку к уху, быстро взглянул на Оксану:

— Н-нет. То есть… да.

— А когда ты приедешь? Мне так без тебя сейчас плохо…

Денис увидел, как внимательно и спокойно смотрит на него Оксана. Он прочистил горло и официально ответил:

— Да-да, понял, спасибо за звонок.

Он сразу выключил телефон и положил его рядом с собой. Тот тут же зазвонил снова. Денис, вздрогнув, быстро взглянул на дисплей. Увидев, какой номер определился, успокоился и радостно заговорил:

— Да, Андрей, привет! Да все отлично! А-а… Это не ко мне, это тебе Оксанка лучше подскажет. — Он протянул жене телефон: — Оксанка! С тобой люди хотят побеседовать, не со мной…

Оксана, все время смотревшая на него после Алениного звонка, встала и молча пошла к морю. Денис проводил ее взглядом.

— Гмм… Извини, Андрюш…

Он отключил телефон совсем и отшвырнул его.

— Ч-черт! «Без тебя мне плохо…» А мне без тебя просто… — Он выругался. — Подыхаю я просто без тебя, милая! — яростно бормотал Денис, расчищая рукой около себя мелкую гальку. — Вот дрянь, а! Вот дурак я!

— Пап, иди купайся! Вода — супер! — снова весело закричала Маргоша.

Отряхнув руки, Денис резко встал и быстро пошел за женой в море. Так же как она, войдя в воду, лег на спину, раскинув руки.

— Оксанка! Слышишь меня? Это не то, что ты подумала!

Оксана, вздохнув, отвернула голову и отплыла от него подальше. Денис чертыхнулся и тихо договорил:

— Это настолько не то, что ты даже себе не представляешь…

Полежав еще несколько минут в теплой целебной воде, он вышел из моря, захватил свое полотенце и один пошел в гостиницу.

В номере он долго стоял под душем, отфыркиваясь, откашливаясь, пытаясь отогнать навязчивые мысли.

Он потерял бдительность. Он попал в ловушку. В ловушку…

Ему некстати вспомнились эти дурацкие строчки на разлинованном листочке из школьной тетради — все ведь нарочно! наивная трепетная школьница! — который она изловчилась запихнуть ему в карман пиджака. И видел-то он ее когда? Недели три назад? Школьницу эту… с несколькими аккуратно состригаемыми седыми волосками в трогательном девичьем хвостике…

Ну да, три или около того, когда он привозил ей продукты, чтобы она не таскала тяжести. Ну и, естественно, не удержался, остался ночевать, хотя ведь зарекался… Значит, все это время листочек валялся у него в кармане. И только вчера ночью, когда со сна он искал мобильный, который дребезжал непонятно где, нашел в кармане этот идиотский сентиментальный бред:

…А встретит Вас — лишь улыбнется

Она (иль вовсе не она),

Что к Вам сейчас так жалко жмется,

Что так беспомощно верна…

«Улыбнется…» Она не улыбнется, она с ором и ревом будет нестись за ним, разбивая себе башку. А ему — его единственную жизнь.

Ведь был же какой-то момент, но он его упустил… Когда она споткнулась о его раздражение и равнодушие, сначала не поверив в них… Думала, он от радости завизжит, что ли? А потом все пыталась поговорить с ним, непонятно о чем, правда… О чем им было теперь говорить, когда и раньше-то, кроме шуток и каламбуров, он не мог ей ничего сказать… А теперь? О чем говорить родителям нежеланного ребенка? Он почувствовал ее отчаяние и еще подогрел его:

— Исправляй, исправляй ошибку! Считаешь, что я подонок? Так скажи прямо!

— Я не хочу с тобой ссориться, Денис…

— Так и я не хочу, Алена! Я просто советую тебе: ты забеременела от подонка — так исправь ошибку!

И она как-то вся сникла, затихла. И только раз позвонила, спросила:

— Ты разве не рад, Денис? Скажи мне? Совсем не рад? Ты же сам этого хотел…

Хотел… Мало ли чего кто хочет! Когда это было!.. В одиночестве опустевшей квартиры чего только не захочешь и не придумаешь! Ну да, сказал как-то: «Роди мне сына…» Что-то вроде того… Потом момент прошел. И что было делать? Отказываться от своих слов? Обидится, приходить не будет… А к тому же так иногда хотелось зазнавшейся, независимой Оксанке показать козью морду! Хоть как-то! Хоть чем-то!

Только вот ребенок у Алены почему-то сразу не получился, и Денис постепенно успокоился… Дурак! Легкомысленный идиот! Сразу не получился, а через год — получился! Если, конечно, это его ребенок… Денис попытался зацепиться за эту спасительную мысль, но она легко ускользнула. В этом у него сомнения почти не было. Надо было хоть раз видеть эти ее глаза, с нежностью смотрящие на него… Доверчивые, нежные, глупые глаза… Ох…

Денис пустил горячую воду и постоял под ней, чувствуя, как постепенно расслабляется его как будто окаменевшее тело.

Но не пошла она «исправлять ошибку». Да и глупо было на это надеяться: в ее-то не очень уже юном возрасте — первая беременность… Почему-то в это он верил. И все-таки продолжал надеяться, что как-то все само утрясется, рассосется… Может, слабая, тонкая Алена не выдержит своей собственной боли, слез, и не прикрепится у нее там ничего, выйдет наружу… это… которое может испортить всю его жизнь и о котором она уже говорит как о живом ребенке…

Однажды она позвонила ему и растерянным, испуганным голосом попросила его купить какое-то лекарство, по возможности срочно. У него замерло сердце.

Он поехал в аптеку, прочитал по бумажке название, и фармацевт сочувственно взглянула на него:

— Угроза?

Денис не понял:

— Что-что?

— Угроза выкидыша у жены?

Денис судорожно сглотнул и кивнул:

— Д-да, то есть вроде нет… Не знаю, для чего это, наверное, сама придумала, любит всякие таблетки… — забормотал он. — Ничего такого нет…

Он купил лекарство, но Алене звонить не стал. «Как бог даст… — отгонял он весь вечер свои сомнения. — Не помогать и не мешать… Что мы можем? Ничего, только все запутываем своей суетой… Суетись — не суетись, а от судьбы не уйдешь… Еще неизвестно, что лучше? Плодят бедных, несчастных, никому не нужных детей… Эти мамы-одиночки с высушенными тоской и бедностью лицами и ненавистью ко всему миру… И вообще… Сколько голодных брошенных детей… В общем — сама позвонит, если нужно, а то придумывает вечно себе какие-то болячки…»