Но собственное отражение вернуло Имоджен на землю. Прошли времена, когда они стояли на одной ступеньке социальной лестницы. Она скатилась к самому дну, оказавшись на улице, и продолжала катиться еще ниже — когда Тревис стал свидетелем ее жизни и когда сама она должна была встретиться лицом к лицу с местом, где могла бы жить счастливо с любимым человеком. Но нет. А любимый человек с тех пор сделал огромный скачок по лестнице вверх, от состоятельного архитектора до международного магната.

До сих пор ей хватало сил не сдаваться, несмотря на царивший вокруг хаос. Хватало гордости, стойкости. Надежды, что когда-нибудь она встретится с ним и загладит вину. С этим давящим чувством она вставала по утрам и шла на свои многочисленные ужасные низкооплачиваемые работы. Но теперь надежды не осталось.

Двери лифта разъехались, и они вышли в фойе, полное мрамора и красного дерева. Справа на второй этаж вела лестница, по левую руку стоял стол и висело импрессионистское полотно внушительных размеров.

— Папа! — Откуда-то сверху к ним спешили маленькие ножки. Их легкий топот словно крошил Имоджен на кусочки и погружал в пучину отчаяния.

Настоящего дна она достигла сейчас.

Имоджен выскользнула из рук Тревиса, и в ее взгляде было столько боли и отчаяния, что он едва подавил проклятие. Ради племянницы, бежавшей к ним навстречу с распахнутыми объятиями и широкой улыбкой.

— Зио! — Он подхватил трехлетнюю малышку на руки.

Следом появилась Гвин со спящим Энрико на руках. При виде незнакомой женщины его сводная сестра слегка запнулась, но быстро пришла в себя.

— Привет.

— Совсем забыл, какой сегодня день.

— Ничего страшного. Я Гвин, — протянула она руку.

Имоджен явно пыталась что-то вспомнить, но если она скажет что-то мерзкое Гвин…

— Ты сестра Тревиса. Приятно познакомиться, — ответила она на рукопожатие. — Имоджен.

— Прекрасно, я как раз приготовила кофе. Уложу Энрико и сразу вернусь к вам.

Имоджен пыталась прийти в себя после хаоса, в который ее ввергла мысль о жене и детях Тревиса. Она периодически искала о нем информацию в Сети — да кто этого не делает? Он часто менял партнерш, но ни с кем не заводил серьезных отношений, так что встреча стала очень неожиданной. Невыносимой. Неужели в ней все еще живы надежды на совместную жизнь с ним? Нужно избавляться от них.

Что касается его сестры, то, когда несколько лет назад Гвин оказалась замешана в скандале с всплывшими в Сети провокационными фотографиями, Имоджен следила за этим не из праздного любопытства. Когда они с Тревисом были женаты, он даже не упоминал о сводной сестре. И было удивительно увидеть его имя в газетных заголовках вскоре после их разрыва. Имоджен собирала каждую статью, пытаясь понять, почему он держал свою семью в такой тайне.

Хотя ведь и она установила границы. Тревис не знал о ее отношениях с отцом, отец — о том, что она вышла замуж. Нет, он бы одобрил партию, но ни за что на свете Имоджен не хотела бы их знакомить. Зачем еще усложнять и без того непростые отношения? Да и узнай он о разводе, то просто высмеял бы ее за то, что не удержала Тревиса. Зато к деньгам из трастового фонда мамы добавились полученные по брачному контракту — и этого должно было хватить, чтобы отец снова встал на ноги.

Тревис провел Имоджен в обставленную со вкусом гостиную, где все уже было готово к Рождеству — праздничные гирлянды, мерцающие огоньки и дерево, выглядевшее и пахнувшее как настоящее, с упакованными подарками у подножия.

— Мама велела спросить: эти подарки мне? — Маленькая девочка продолжала обнимать Тревиса, не отводя взгляда от свертков.

— И Энрико.

— Могу я открыть их? Per favore, Зио!

— Пока нет.

Малышка надулась.

Итальянский? Имоджен в изнеможении села на диван.

— Ты никогда не рассказывал о сестре. — Она знала только, что Тревис близок с отцом и редко видит мать и что оба родителя живут в Чарльстоне.

— Мама Гвин была замужем за моим отцом, пока я учился в университете, но рано умерла. Мы с Гвин росли не вместе.

Но сейчас они, видимо, близки. Он и жену-то с опаской пускал в личное пространство, бродил следом по квартире и переживал, что те немногие вещи, что она привезла с собой, не подходят к декору. Тогда она с пониманием отнеслась к тому, что холостяку нужно время привыкнуть, ведь он теперь живет не один. Но после стало ясно, что на самом деле он просто не хотел ее видеть. Думать об этом было до сих пор горько.

— Это Антонетта. — Он продолжал держать девочку на руках. — Мы зовем ее Тони.

Девчушка что-то прошептала, и он улыбнулся краешком рта.

— Тони Балоней.

Тони хихикнула.

— А как тебя зовут?

— Имоджен. Или Имоджен Большая Фантазия, как называла меня сестра.

Малышка пришла в восторг. Значит, у него есть не просто семья, но еще любящая и веселая. Хм. Почему же он скрывал ее от нее?

— Иди есть яблоки и сыр, topolina[1]. — Гвен вернулась с закусками, которые поставила на элегантный стеклянный обеденный столик.

Имоджен не разрешали сидеть со взрослыми, пока ей не исполнилось двенадцать.

— Консьерж впустил нас по твоей записке. — Гвин вернулась с кофе, сливками и сахаром и села так, чтобы видеть Тони. — Поэтому я ду мала, что ты помнишь. А эсэмэску написать не успела — дети отвлекли. Если мы мешаем, я попрошу Витто перевезти нас в отель.

— Я просто забыл. Всего одна ночь, хватит уже об этом.

Судя по взгляду, Тревис винил Имоджен в своей забывчивости. Интересно, как он объяснит ее присутствие?

— Витто на совещаниях?

Гвин явно удивилась, но улыбнулась и обратилась к Имоджен:

— Мы только вернулись из Италии. У мужа часто дела в Нью-Йорке, так что мы остановились здесь, привыкнуть к джетлагу, оставить на мебели отпечатки пальцев Зио, а после отправиться в Чарльстон.

— Увидеться с отцом Тревиса?

— Генри, да. И у банка там офисы. Витто проводит проверки и немного работает, пока мы общаемся с дедушкой. В последние годы Генри приезжал к нам на каникулы, но в этом году ему исполняется семьдесят лет, так что мы приехали на его торжество.

— Звучит здорово.

— Надеюсь, так и будет.

В Гвин любопытство явно боролось с вежливостью, ей хотелось знать больше. Но она понимала, что из Тревиса бесполезно вытягивать — он заговорит, когда сам будет готов. Имоджен успела познакомиться с этой его особенностью, Гвин рассказала ей даже больше, чем она успела узнать от него.

— Тони, ты видишь слона? — Имоджен покосилась на Тревиса, и Гвин фыркнула, чуть не пролив кофе.