Так что в то утро Питер, проснувшись, чувствовал себя ужасно усталым. Однако, высунув голову из подземного убежища, где они с мальчишками обычно ночевали, он, как всегда, тут же повеселел. На острове Моллюск начинался еще один чудесный день. Окинув взглядом поляну, Питер стрелой вылетел из норы, поднялся на уровень древесных крон и принялся лениво кружить, осматривая местность, на случай если покажутся пираты. Пиратов не было. Питер успокоился и чуть-чуть огорчился: ему вообще-то нравилось дразнить пиратов.

Голые ноги что-то пощекотало: мимо пронеслись крохотные крылышки.

— Доброе утро, Динька! — сказал Питер, когда Динь-Динь зависла на уровне его глаз.

«Никакое не утро! — ответила она мелодичным звоном, которого почти никто, кроме Питера, не понимал. — Ночь на дворе!»

— Ну что ж, Динька, — рассмеялся Питер, — хочешь спать дальше — ложись и спи!

Динька скрестила ручки на груди и издала звон, означающий нечто вроде «Еще чего!». Они с Питером оба прекрасно знали, что она предпочитает не спускать с него глаз.

— Доброе утро, Питер! — сказали внизу.

Питер опустил голову и улыбнулся:

— Доброе утро, Джеймс!

Он легко опустился на землю. Джеймс выбрался из норы. Он всегда вставал вторым. Друзья немного постояли рядом, наслаждаясь утренней прохладой. Радость Питера несколько померкла: он обратил внимание, как сильно вырос Джеймс в последнее время. Теперь он стал на дюйм, если не на два, выше Питера и в плечах шире. Может, он еще и сильнее сделался?

Но тут Питера отвлекло от размышлений появление двух младших мальчишек, Прентиса и Томаса. Вслед за ними наружу нехотя вылез Толстый Тэд.

— У нас есть что-нибудь поесть? — спросил Тэд, моргая на восходящее солнце.

— Свежие кокосы, — ответил Питер. — Я их нарвал вчера вечером.

— Ой, опя-ать коко-осы! — заныл Тэд.

— Что растет на деревьях, то мы и едим, — сказал Питер. — Если бы на деревьях росли сдобные булки, я нарвал бы вам булок. Но булки на деревьях не растут, только кокосы.

— Бу-улки! — мечтательно вздохнул Тэд. — Я бы дал целых сто фунтов за свеженькую сдобную булочку!

— Да откуда у тебя сто фунтов! Разве что сто фунтов жира? — хмыкнул Прентис.

— К тому же на этом дурацком острове булок все равно не бывает! — мрачно заметил Томас.

Питер покосился на Томаса. Тот в последнее время сделался каким-то смурным и сварливым. Томас тоже подрос, как и Прентис, и Толстый Тэд. Питер сообразил, что еще немного — и он окажется самым маленьким из всей компании.

Толстый Тэд снова вздохнул:

— Ну и где твои кокосы?

— Вон там, — сказал Питер, указав в сторону пальм.

Тэд вразвалочку удалился завтракать. Питер обернулся к Джеймсу:

— Пойдем навестим русалок сегодня?

— Что, опять? — спросил Джеймс.

— А тебе что, не хочется? — удивился Питер.

Джеймс опустил глаза:

— Ну, ты лети вперед, я потом приду…

— Почему тебе не хочется к русалкам? — не отставал Питер.

— Да просто не хочется, и все, — ответил Джеймс. — По-моему, они тебя больше любят. Ты какой-то более… Я не знаю.

— Ты больше похож на них, — закончил Томас мысль Джеймса.

— В тебе тоже есть магия, — заявил Прентис.

— Понятно… — протянул Питер. — Ну а есть что-нибудь, что хотелось бы сделать всем вам?

— Кроме как выбраться с этого острова? — уточнил Томас.

Питер посмотрел на Томаса, потом обвел взглядом остальных, видя на их лицах то самое недовольство, которое нарастало в ребятах со времени его возвращения из Англии.

— Ну, если вам тут не нравится, — сказал он Томасу, — мы могли бы…

— И что мы могли бы сделать? — осведомился Томас вызывающим тоном. Прежде он никогда так с Питером не разговаривал.

Пока Питер пытался придумать ответ, из чащи, запыхавшись, вынырнул Толстый Тэд.

— Смотрите, что я нашел! — крикнул он, размахивая каким-то предметом.

Когда он приблизился, прочие мальчишки разглядели, что это стрела, сломанная пополам. Половинки были соединены только узкой щепкой.

— Ну, стрела. И чего такого? — осведомился Томас. — Моллюсканцы стреляли, да промахнулись. Со всеми бывает.

— Дай поглядеть, — сказал Питер, взяв стрелу у Тэда.

Динька встревоженно зазвенела.

— Я осторожно! — пообещал Питер. Он осмотрел стрелу и нахмурился: — Эту стрелу сделали не моллюсканцы! Посмотрите, какого она цвета! Красная как кровь! Моллюсканцы не делают красных стрел. И наконечники для стрел они делают из раковин. А этот — каменный.

Острие наконечника было чем-то вымазано, каким-то темно-бурым веществом. Питер понюхал его и тут же отдернул голову: в нос ударил незнакомый, резкий и противный запах.

— Если это не моллюсканцы, тогда чья же это стрела? — спросил Джеймс.

— Не знаю… — задумчиво сказал Питер. — Но думаю, что следует показать ее Воинственной Креветке!

Остальные кивнули. Скуки и недовольства как не бывало! Питер поднялся было в воздух, собираясь взмыть под облака и устремиться в деревню моллюсканцев, но, увидев, как вытянулось лицо Джеймса, поспешно опустился на землю и побежал по тропе, ведущей в деревню.

— Пошли! — бросил он через плечо.

Мог бы и не говорить: остальные уже неслись следом, даже обычно неторопливый Толстый Тэд.

Несколько минут спустя они очутились в деревне моллюсканцев. Моллюсканцы сидели у костров и завтракали. Некоторые махали мальчишкам, которые часто бывали в деревне. Питер устремился к центру деревни, где вокруг самого большого костра собралось больше всего народу. Он подбежал к Воинственной Креветке, вождю моллюсканцев, седовласому человеку с пронзительными темными глазами. Он был старше всех присутствующих, но по-прежнему выглядел могучим и держался прямо.

Увидев мальчишек, Воинственная Креветка просиял. Питера он любил больше всех: тот как-то раз спас ему жизнь. Но когда он увидел стрелу в руках Питера, его улыбка тотчас исчезла.

— Где вы это взяли? — осведомился он.

По-английски он говорил безупречно: научился за много лет, которые провел в рабстве на британском корабле.

— Толстый Тэд нашел, — сказал Питер.

Он протянул стрелу Воинственной Креветке. Вождь взял стрелу, осмотрел, понюхал бурое вещество на острие…

— Где он ее нашел? — спросил Воинственная Креветка. — Быть может, ее выбросило волной на берег?

— Не-ет! — ответил Толстый Тэд. — Она валялась в джунглях, рядом с нашим убежищем!

Стало очень тихо. Воинственная Креветка снова посмотрел на стрелу, и на его лице промелькнуло выражение, которого Питер никогда прежде на нем не видел: страх.