Е-ка-те-ри-на. Мама говорит — надо Катя, всех Катями зовут… А мне Рина нравится… Только это тайна, ты никому не говори. Меня так только папа зовет. Не скажешь, баб Даш?

— Не скажу, не скажу, Риночка. Рябиночка ты моя…

— Баб Даш… — девочка зевнула, не открывая глаз. — А ты ко мне в гости придешь?

— Захочешь — приду. И ты ко мне приходи.

— А ты далеко живешь?

— Ох, далеко, — вздохнула баба Даша. — Тебе пока не дойти. В чаще лесной стоит домик земляной, без окон, без дверей. Только на крыше елочка молодая растет — это дедка мой посадил. В том домике я и живу, своего деда жду. А тебе туда пока рано. Ты в лес ко мне приходи — вот хоть сюда. Или на реку — я ведь все по рекам теперь путешествую. А лучше — к Синему камню. Позовешь меня — я и услышу. Ты теперь моя внучка названая.

— Баб Даш…

Рина хотела сказать что-то еще — но не успела. Заснула.

…Проснулась она от того, что в щеку ей уткнулся мокрый нос. Кто-то жарко задышал прямо в ухо, лизнул теплым языком…

Рина открыла глаза — перед ней стояла, радостно ухмыляясь, серая пушистая собака, похожая на волка. Совсем как та, у Серой старушки!

— Вот она! — зазвенел на весь лес незнакомый девичий голос. — Вот она, ваша дочка! Со скрипкой! Это же ваша дочка?

— Моя! — хриплый от волнения, такой родной папин голос. А вот и сам папа — подхватил ее на руки, как маленькую, прижал к себе, покачивает.

— Риночка, милая, как же ты… Напугалась? Замерзла?

— А я говорила! — торжествует где-то рядом незнакомая девушка. — Рыся найдет, у нее нос — ого-го! А я говорила!

Рина, не открывая глаз, тычется успокоенно носом в папино плечо, трется щекой о его небритую щеку. Приятная щека, шершавая.

— Пап, а я тебе на скрипке про Синий камень сыграю… Только потом… Когда в лес пойдем… А мы с бабой Дашей…

У папы мокрая щека, но Рина не успевает подумать, почему это так — засыпает.

И видит во сне Белую дорогу, золотые и серебряные звезды.

И где-то в чаще леса бабушка-медведица играет ей на скрипке.