было быстро, не раздумывая — на гренаде очень короткий фитиль. Очень тяжелые штуки эти гренады. Эти гренадерки — полые чугунные шары, заполненные обычным порохом и снабжены коротким фитилем — зажег и сразу кидай. Это действительно так — я кидал по одной и если первая рванула на земле, то вторая и третья ещё пока летела. Опять полное расстройство конного строя и опять у кавалеристов потери. Но они никак не хотят успокоится и опять идут в атаку. теперь уже и франта готовиться метать эти шары и вот они рядом в полет один за другим уходят наши ручные ядра и грохот взрывов опять забивает слух. Кавалерия уходит на рысях я же с Франтой иду собирать трофеи. Никто из тех, кто был со мной за баррикадой из телег не идет с нами. Все трофеи наши с Франтой. И это немало нам достается пять трехчетвертных кавалерийских доспеха и четыре кавалерийских пистолета. Теперь эти трофеи надо донести до скупщика и продать за вменяемую цену и тогда у нас будет соя повозка и пара лошадей. И нам не придется тянуть всё это на себе. Кроме того, у Франты под Прагой невеста. Ну, как невеста девушка— –«за» вот родители «против». Сейчас мнение девушки вообще никого не интересует. Убегать из дома чревато неприятностями. Но теперь Франта солдат и жаловаться на него и призывать к порядку и некому и незачем. Потому волокем это трофейное добро к скупщику. Взмокли, но доставили и узнали — цену нет, потому как много таких трофеев. Посылаем этого мошенника — да именно туда куда Вы подумали и уносим все доспехи к своему костру. Теперь надо продавать самим, но мы никогда не торговали и знаний таких нет. Сидим кипятим воду в котелке и готовимся варить суп.

Тут к нам пошли гости просто косяком пошли и по одному разобрали наши трофеи. Мы продавали дешево, но всё равно получилось в несколько раз дороже, чем в скупке. После всех этих торговых операций на руках у нас почти тысяча талеров — 1054 талера если точно считать. Это почти три килограмма серебра и да ещё одна новость — теперь я капрал и под моей командой плутонг — это двадцать четыре человека. Двенадцать арбалетчиков и двенадцать человек с павезами и копьями. Это в идеале так будет. Сейчас у меня три арбалетчика и пять бойцов с павезами. И платить мне будут десять талеров, что, конечно, приятно, но платить в срок не в обычаях этого времени. Прямо беда какая-то. После того, как Франта чуть не умер от диареи то теперь он фанат чистых рук и моет свои руки постоянно и это радует. Парень делает выводы из произошедшего. Ночь проводим во сне по очереди. Больно много денег у нас в мешке. Утром нас навещает скупщик и предлагает телегу и пару лошадей по цене кареты герцога и скакунов типа арабских. Скупщик послан опять туда же. И отпросившись у капитана отправляемся на рынок. Телега пятьдесят талеров и к ней тент из холстины еще пять талеров и пара лошадей. Лошади обычные ни разу не верховые и за всё вместе — двести талеров. Туда вошла и упряжь, и котел для приготовления пищи. Кто будет править этой повозкой. Этой повозкой до Праги будет править Франта после свадьбы с Маришкой его невестой управлять повозкой и готовить нам обед будет жена Франты Маришка. Как-то так. Затем отправились за одеждой и броней и новыми болтами за всем сразу. Сменили одежду и сапоги, и новые стеганки и шлемы. денег осталось около двухсот талеров, но мы теперь просто краса и гордость роты. Почему мы не сдали трофеи и не ждали своей доли. Нас не включили в состав получателей долей из трофейного имущества. Да бывает и так, и теперь эти жмоты, которые нас вычеркнули из состава дольщиков — кусают локти. Но сделать нечего нельзя мы сами собираем трофеи и сами эти трофеи реализуем и теперь при наличии повозки мы можем выбирать покупателя и не скидывать скупщику по цене лома.

Пока мы ходили по рынку и лавкам и приводили себя в порядок — на рыночной площади ставили виселицу и мы успели к оглашению приговора. Вешали троих — они убили лавочника и ограбили лавку, вынесли всё, что было ущерб триста талеров — приговор смерть через повешение. Казнь никого не взволновала — подумаешь дело житейское эти трое хотели жить лучше за чужой счет и вот они уже висят. И потерпевший католик и преступники католики. Никакого преследования за веру. Только за грабеж и убийство. Боя за город не было. Мы просто промаршировали к городу и стали лагерем в пригороде. Опять лагерная жизнь — мой плутонг ворчит и не хочет кипятить воду и мыть руки потому капает выгребные ямы для внедрения в сознание мысли — проще мыть руки и пить кипяченую воду. заставить ходить оправляться в выгребную яму это отдельна проблема — ответ всегда один раньше такого не было, зачем сейчас дополнительные заботы. Болезни — это наказание от Бога, к чему уклоняться от Бога это ведь неправильно. Ходили жаловаться на меня местному попу и сами попали под наказание — теперь постятся и молятся. оказалось католическая церковь не отрицает наличие микробов, но для простоты понимания просто считает мытье рук обязательным без объяснения причин. Просто надо. Но разговор всё равно был, спросили откуда про микробов знаю сказал студент университета — прокатило. Больше никаких претензий. Набрали новых солдат — арбалетов нет потому мне дали только бойцов носить павезы и копья. Провожу строевые занятия — на занятия приходят зрители офицеры и сержанты окрестных рот. Удивляются почему занятия без барабана. Нет у нас барабана, строевые приемы и повороты — это целая наука и команда «налево» иногда изучается часами, затем и «направо» столько же. но ещё Фридрих Энгельс писал — строевые занятия вырабатывают чувство локтя и боевого товарищества. Или ещё напишет — Энгельс ещё не родился. у меня теперь репутация крутого строевого командира и уже родилась легенда, что я служил в испанской терции и там нахватался знаний. Противоречие с возрастом никого не останавливает и вот уже есть очевидцы моей службы в испанском войске. Сейчас испанская пехота — это очень крутое войско. Не только очень храброе, но и очень умное. Построение испанской терции имеет много особенностей и производиться с большим числом математических вычислений. Существуют специальные таблицы, по которым строится терция и там применяются сложные математические формулы. Раз меня учили в испанской терции то и я храбрый и умный. Не спорю и не отрицаю, и не подтверждаю эти рассказы и получаю ещё бонусов. Мне повышают оплату- теперь это двадцать талеров в месяц. Очень хорошо деньги никогда не помешают. И на волне этих успехов мне вяжут ленту сержанта. теперь мне не надо стрелять из арбалета мне надо успеть проследить за двумя плутонгами и в строю, и на постое, и в базовом лагере. Теперь у меня на руках будет пятьдесят упертых парней, которые считают себя крутыми воинами и мнение сержанта для них не обязательно. Палки возвращают и скромность, и вменяемость, после палок вся крутость исчезает, но теперь надо оглядываться. Зло на меня хранят с десяток наказанных и яро желают мести. Но за драку вешают без разговоров потому только мысли и желание убить незаметно в бою. так что никого нельзя оставлять за спиной. надежда только на Франту. Он после свадьбы чумной и слегка поглупевший от счастья.

Пока война лениво разгоралась, Фридрих Пфальцский собрал протестантских князей на сходку в Ротенбурге. Он ожидал сочувствия и содействия, но просчитался по полной программе. Двадцатиоднолетнего защитника протестантизма восприняли как опасного психа, который подставляет всех протестантов своими эскападами. Денег никто не дал, войск тоже, сколачивать протестантский союз против императора сумасшедших не нашлось. К тому же, всем было очевидно, что Фридрих не только за веру борцует, но еще и домогается королевства. И мы, значит, должны тратить деньги и рисковать головами, чтобы какой-то молокосос корону надел? А в чем наш гешефт? Это не большая политика, это кидалово какое-то, дай вам Бог здоровья, но выгребайте сами.

Настала первая военная зима. Фридрих провел ее, пытаясь сколотить союз. От герцога Савойского он получил много добрых слов, но денег и войска тот не дал. Англичанам Богемия была до лампочки. Альянс как-то не складывался. С другой стороны, пока все шло хорошо, начались волнения в Силезии и Моравии, повстанцы расширяли зону влияния. В общем,