Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Настя отправилась печь очередную порцию драников, и Андрюша спросил:
— Дедушка, а не пора ли нам вернуться к прежней теме?
— Какой? — не понял я. Воспользовавшись отсутствием Насти, я налег на драники, обильно полив их сметаной.
— О завещании,— напомнил внук.
Я поперхнулся, закашлялся, Андрюша ловко хлопнул меня по спине, и я с трудом проглотил картофельную оладью.
— Ты же сказал, что это шутка,— сказал я.
— Когда я говорю о делах, я не шучу,— произнес Андрюша таким тоном, что я почувствовал себя нашкодившим школьником, который получает нахлобучку от строгого учителя.
— Я не вижу смысла в завещании,— я дал себе слово не заводиться и потому говорил спокойно,— ведь и так все достанется тебе, ты же единственный наследник.
— Сперва все достанется родителям,— сухо уточнил Андрюша.
— Но потом же — тебе,— я и не заметил, как закричал.
Из летней кухни послышался голос Насти:
— Я уже несу. Зачем, спрашивается, кричать, когда я все слышу.
Настя принесла полную миску драников. И тут на дорожке появилась Анюта. Она шла вприпрыжку, размахивая полотенцем.
— А вот и я,— объявила радостно Анюта.
Она чмокнула бабушку в щеку, обняла, поцеловала меня — такой ритуал у нас заведен был давно — и поздоровалась с Андрюшей.
Я обрадовался Анютиному приходу — хоть на время прекратятся странные разговоры о завещании. Как будто нам не о чем больше поговорить!
И вдруг меня осенило. Андрюша обиделся на родителей за то, что они не взяли его с собой за границу, хотя прекрасно знает, что в Африку детей не пускают. И чтобы насолить родителям, Андрюша хочет лишить их наследства. Нет, я ему не поддамся.
— Быстрее садись завтракать, а то драники остынут,— проворчала бабушка для порядка, на Анюту грех было сердиться — столько в ней было непосредственности, доброты.
Анюта положила на тарелку драник, подумала-подумала, добавила еще один, капнула сметаны и, старательно пережевывая, стала есть.
— Это что, все? — Бабушка и не думала скрывать своего недовольства.
— Все. — Анюта была настроена решительно.— А чай без сахара!
— Кнопка,— рассердилась бабушка,— что с тобой стряслось?
— Наверное, у нее пропал аппетит,— философски заметил я, накладывая себе новую порцию оладушек.
— Кнопка села на диету,— рассмеялся Андрюша,— я слез, она села…
Анюта покраснела, расстроилась и уже не хотела есть свои драники.
Андрюша сладко, до хруста в суставах, потянулся и неожиданно спросил:
— А у меня, вроде, имеется еще один дед?
— Имеется,— я с удовольствием перевел разговор на другую тему.— Дед Матвей, Матвей Васильевич…
— Надо бы мне его повидать,— сказал Андрюша,— а то неудобно получается, неделя, как я приехал, а мы еще не виделись…
— Он из принципа к нам не приезжает,— встряла в разговор Настя.
— Из какого принципа? — Андрюша оказался чрезвычайно любопытным.
— Видишь ли,— принялся я объяснять,— Матвей — человек старой закалки, и ему не по душе все эти автомобили, дачи…
— Приедет к нам, погостит пару дней,— продолжала Настя,— а потом поднимает крик: «Частники! Собственники! К стенке вас всех! Разве за это мы кровь проливали?!» И уходит на автобус…
— А что, у него никакой собственности нет? — уныло протянул Андрюша.
Я покачал головой. Мне показалось, что Андрюше сразу расхотелось тянуться по жаре к странному деду, у которого за душой нет ни гроша.
— Никого,— по-своему поняла вопрос внука бабушка.— Варвара, еще одна твоя бабушка, четыре года, как умерла. И сейчас один как перст. Заболеет — некому стакан воды подать…
— Матвей — железный человек, ничем и никогда не болел,— возразил я Насте.— Одна язва ему время от времени досаждает…
— Он не жалуется,— поправила меня Настя.— И к врачам не обращается…
— Очень интересно,— пробормотал Андрюша и задумался.
У него был вид шахматиста, который считает, какой ему ход сделать. Выгоден ему этот ход или нет. И может шахматист, как компьютер, на двадцать ходов вперед просчитать, что ему сулит этот ход — выигрыш или поражение…
А что расчитывать и просчитывать?! Радуйся жизни, и все тут! У тебя каникулы, родители уехали к черту на кулички, ты в гостях у бабы с дедом, которые в тебе души не чают, пользуйся этим. К тому же погода стоит как по заказу. Неделю солнце сияет и сверкает, словно, по случаю твоего приезда.
Эх, мне бы такую жизнь! А разве у меня не то же самое? У меня ведь каникулы, как говорится, до самого конца…
Анюту все оставили в покое, на нее никто не обращал внимания, и она спокойно справилась со своими драниками.
— Ну что ж,— Андрюша выключил свой компьютер,— если гора не идет к Магомету… Короче говоря, я поеду к деду Матвею.
— Заведи вездеход, дед,— скомандовала Настя.
Но Андрюша категорически воспротивился и сказал, что прекрасно доберется на автобусе.
— А как ты найдешь Матвея? — заволновалась бабушка.
— Я ему нарисую маршрут,— торопливо произнес я.
Вооружившись ручкой, я стал чертить на бумаге маршрут для Андрюши. Честно говоря, я обрадовался, что внук поедет на автобусе. Мне не хотелось оставаться с ним наедине в машине. Я боялся, что он вновь заведет разговор о завещании.
— А он не потеряется в городе? — переживала Настя.
— Бабушка, я в столице не терялся,— подал голос Андрюша.
Он уже успел облачиться в джинсовый костюм, упаковал свою сумку. У меня было ощущение, что внук собрался загодя. Казалось, уже утром знал, что после завтрака поедет в город.
— Ты что, надолго к Матвею? — Настя ревниво покосилась на сумку.
— Я скоро вернусь,— пообещал Андрюша.
— К вечеру возвращайся,— вроде бы велел, а на самом деле попросил я.
— Я тебя провожу,— предложила Анюта.
— Валяй,— милостиво разрешил Андрюша.
Обрадованная Анютка бросилась переодеваться и вскоре вернулась в брючках и блузке. Настя собрала Матвею кое-что из даров сада-огорода, и Андрюшина сумка совершенно распухла.
Мы попрощались, и дети пошли на автобус.
На столе оставались еще драники, и я решил их доесть.
— А ты бы мог ради меня похудеть? — вдруг спросила Настя.
Она сложила руки на груди, а взгляд ее был устремлен на лесную дорогу, по которой шли Анюта и