И так легко, всего лишь небольшой взбучкой, точно не отделается. Я не злопамятная, но мстительная. И месть люблю готовить медленно, с наслаждением. Так что развлекаться по-плохому мы будем не сегодня.

Мальчишка, убедившись, что бить его больше не станут, отполз к ручью, разделся и принялся стирать штаны. Чистюля...

Остальные волки делали вид, что ничего не замечают. Ни того, как я питаюсь от их вожака, ни того, как я его от души отлупила. И правильно делают.

Если бы щенок обозвал меня «тварью» не так громко, я бы избила его втайне от остальных. Чтобы не позорить. Все же сложно уважать и подчиняться тому, кого на твоих глазах пинает ногами хрупкая большеглазая блондинка на вид лет двадцати, не старше. Только первое впечатление очень обманчиво. Во время обращения мне действительно было девятнадцать, а сейчас уже пара сотен. Но внешне я осталась прежней.

Убедившись, что у щенка все в порядке, я вновь улеглась спать ночью. На какие только извращения не пойдешь ради собственной стаи!

С рассветом я погнала волков дальше, не заставляя их мчаться на износ. Да, пришлось бежать чуть дольше, даже после заката. Но в этот раз мальчишка не стал просить о привале, а несся, размахивая хвостом, впереди стаи. В ворота моего замка он вбежал с гордо поднятой головой, как и положено сильному независимому вожаку. И... застыл.

Уж не знаю, что он и его волки себе представляли, когда я говорила «мой замок», только, когда они его увидели, морды у них очень сильно вытянулись.

Я подпитывала здание магией, не давая ему окончательно разрушиться, но не мешала лесу захватывать территорию. Лесные деревья уже давно проникли за ограду, перемешались с садовыми, превратили когда-то аккуратные клумбы в поляны. Белые каменные дорожки спрятались под зелеными зарослями травы.

Внутри замка творился такой же разгром, как и снаружи. Я поддерживала в порядке лишь свою комнату, да и то начала заниматься этим не так давно. Первые лет тридцать после того, как мое гнездо было уничтожено, я прожила как в тумане, охотясь на животных и крыс, потому что люди не забирались так далеко.

И только потом, найдя уцелевшие книги и дневники создателя, я стала по ним обучаться быть вампиром, а не изгоем.

В каждом из нас со временем пробуждается не только обычная вампирская магия — скорость, сила, умение ненадолго взлетать, даже не обращаясь в летучую мышь; притягивать к себе предметы через расстояние; убивать смертных, не прикасаясь к ним; привязывать их к себе, очаровывать и манипулировать их сознанием. Но и какой-то особенный, личный дар, возникающий от соединения возможностей создателя и того, что было в самом тебе изначально.

Именно поэтому первые поколения вампиров тщательно выбирали себе птенцов. Это теперь их штампуют ради количества, как расходный материал, чтобы использовать в своих непрекращающихся войнах за территорию, за власть, за ценные ресурсы.

Наш создатель выискивал нас, как старатель золото. И растил, уча управлять своими новыми возможностями, контролировать свои инстинкты и готовиться к пробуждению дара. Особенного дара.

До перерождения наш создатель был магом всех стихий. А мы, его птенцы, изначально наследовали только одну, но потом, со временем, смогли бы пробудить в себе возможность управлять и остальными силами. Только времени нам никто не дал!

Еще из дневника я узнала, что мы не первый выводок, были птенцы и до нас, правда очень давно.

Я запомнила имена и несколько десятков лет разыскивала собратьев по всему миру, надеясь объединиться для мести или просто предупредить об опасности.

Только у всех еще живущих были свои цели и планы. Кто-то создал собственное гнездо, кто-то служил главе чужого. Все собратья поблагодарили за предупреждение, звали к себе, готовы были одолжить денег на время. Я была признательна и за это. Но очень сожалела, что никто из них не решился вступиться за своего создателя.

А еще ни один из них так и не научился управлять всеми стихиями.

Познакомившись со старшими братьями и сестрами, я поняла, что мстить за разрушенное гнездо придется самой. И для начала я привела в замок стаю... Если бы тогда у нас были волки, чужаки не смогли бы прокрасться незамеченными.

Мы были слишком юны и не умели контролировать чуткость своего сна. Часть из нас погибла, даже не проснувшись. Тогда мы спали днем, хотя один из даров создателя — возможность гулять при свете солнца и не воспламеняться. Она есть далеко не у всех, так что я быстро вычислила потенциальных виновных. Меньше десятка кланов, не так уж много, но и не мало. Поэтому, чтобы найти настоящего убийцу, требовался хитрый план и союзники, которые потом не пойдут против меня. Те, кто будет обязан мне жизнью. Например, птенцы.

Только прежде, чем вить гнездо, надо было выдрессировать свою стаю и, главное, вожака этой стаи.

— Все пристройки, какие найдете, можете смело занимать. Река поблизости есть. Лес — тоже. — Рассмеявшись, я взмахом руки обвела окружающие нас деревья. — Пищи в нем полно! Обживайтесь. А ты — за мной! — Лишь полсекунды поизучав щенка, я развернулась и пошла в замок. Даже не оборачиваясь, уверенная, что мальчишка идет следом.

— А теперь вниз, — приказала я, все так же не оглядываясь, после того как мы вошли через высокие двери с огромными дырами строго над местом, где раньше висел засов.

Пол был усыпан обвалившейся с углов лепниной и разноцветными осколками окон, когда-то составляющими яркую мозаику. Еще не так давно, всего двести восемь лет назад, в этом замке было чисто и светло. Звенели молодые счастливые голоса, и постоянно слышался заразительный смех близнецов, Августы и Клауса. А еще нам всем было тепло и уютно под крылом нашего создателя. Новая жизнь казалась непрекращающимся источником радости.

— Можно подумать, у меня есть выбор! — процедил щенок, даже не пытаясь скрыть свою злость.

— Сейчас есть. — Я повернулась и уставилась в сияющие в ночной полутьме глаза оборотня. Смуглая кожа, темные волосы, темные штаны и только эти глаза как два ярких лучика. — Ты можешь отказаться. Можешь попытаться напасть на меня. Это будет не самый умный выбор, но ты можешь так поступить. А я могу сделать так. — Вытянув вперед руку, я обмотала мальчишку своей силой и потянула к себе, медленно, давая ему ощутить, что сопротивление возможно. — И тогда ты можешь ухватиться за первый встречный столб или дерево, но не советую этого делать. Тело ты сумеешь удержать, а вот голову — вряд ли.

Щенок зарычал, частично обернувшись и скребя когтями по стенам в надежде остановить свое приближение ко мне. И за один из столбов, украшающих огромный проходной зал, он тоже попытался зацепиться, несмотря на мое предупреждение. Правда, едва ощутил, что голову по-прежнему тянет вперед, тут же разжал руки и, сменив ипостась, попытался затормозить, упершись в пол всеми четырьмя лапами. Я продолжала его притягивать, а он сопротивляться, оставляя на паркете толстые глубокие борозды от когтей.