Девушка начала читать:

– «Глубокоуважаемый господин фон Гумбольдт! От имени моего мужа я хочу пригласить Вас и одного из Ваших постоянных спутников на доклад, который состоится двадцать седьмого декабря в восемь часов пополудни в Большой аудитории университета Фридриха Вильгельма. Мне известно, что в свое время вы были близки с моим мужем, и поэтому я сочла своим долгом обратиться к Вам лично. Прошу Вас, окажите мне любезность и скажите моему мужу хотя бы несколько слов. Буду Вам бесконечно признательна. С уважением – Гертруда Беллхайм».

Гумбольдт взял письмо из рук племянницы и еще раз внимательно перечитал.

– Странно, – наконец пробормотал он.

– Что именно?

– Почему он сам не написал ни слова? И каким образом я окажу ей любезность, поговорив с Рихардом? Складывается впечатление, что она чем-то обеспокоена.

Шарлотта согласно кивнула:

– Ты прав. Действительно странно. Мне кажется, ты должен в этом разобраться. Но ты сможешь это сделать, только если сходишь туда. А я отправлюсь с тобой! – И она улыбнулась дяде самой лучезарной из своих улыбок.

Ученый скептически поднял бровь:

– Ты говоришь это, потому что тебе в самом деле любопытно, или просто хочешь попасть на прием?

Он поднес письмо к глазам, словно пытаясь отыскать разгадку между строк, но в конце концов сдался.

– Ладно, – вздохнул он, – уговорила.

– Спасибо! – Шарлотта обняла дядюшку и чмокнула в щеку. – Ты самый лучший!

В этот момент дверь кабинета приоткрылась, и в проеме показалось веснушчатое личико, обрамленное рыжими косами. Лена собственной персоной.

– Мы продолжим занятия, герр Гумбольдт, или нам можно разойтись?

– Все свободны, – ответил ученый. – О занятиях можете пока забыть. Помогите Элизе на кухне, накормите лошадей и начинайте украшать елку. Но не забудьте прибраться в кабинете и вытереть доску. Прежде чем начать раздавать рождественские подарки, я хочу, чтобы все сияло.

– Ур-ра-а! – за этим воплем последовали шум и топот, а чуть позже к ним присоединились хихиканье и смешки.

Гумбольдт вытер платком взмокший лоб:

– Если бы я знал, что мне достанется мешок блох, я бы сто раз подумал, прежде чем приглашать к себе дружков Оскара.

– Думаю, ты с этим справишься, – заметила Шарлотта. – И мне кажется, тебе это только на пользу. С тех пор, как в доме появились дети, ты стал чаще смеяться.

– Ты серьезно? – вздохнул Гумбольдт. – Главное, чтобы моя основная работа от этого не страдала. А что за письмо адресовано тебе? Ты его так и не распечатала.

– И в самом деле, – Шарлотта снова взглянула на конверт, который все еще держала в руке. От волнения она совсем про него забыла. Адрес и имя отправителя обнаружились на обратной стороне конверта: Мария Ритмюллер, курортный отель Хейлигендамм.

Хорошее настроение девушки как ветром сдуло.

Сэр Джейбс Уилсон был живой легендой. Сама королева Виктория признала его заслуги в изучении звездного неба, а коллеги-астрономы не только почитали, но и побаивались. Кроме того, Уилсон считался самым знаменитым собирателем объектов внеземного происхождения в Великобритании. Он был, как это называется, страстным «охотником за метеоритами». Настолько страстным, что частенько даже забывал о том, как приличествует себя вести джентльмену.

– Что там он сказал? Ну-ка повтори!

Ассистент ученого Патрик О’Нил побледнел.

– Мсье Лакомб с астрономического факультета Парижского университета ответил, что ни в коем случае не передаст вам копию этого документа. При этом он заявил: это равносильно тому, что подарить вам всю коллекцию. Однако он надеется, что вы сможете присутствовать на его докладе в Обсерватории в эту пятницу. Там вы и сможете взглянуть на документ.

– Какая наглость! – Уилсон вскочил. От ярости у него даже дыхание перехватило. – Он позволяет себе насмехаться надо мной. Но я не его лакей, и он не может решать, как мне поступать! Что ж, хорошо смеется тот, кто смеется последним.

О’Нил отступил подальше. Уилсон был силен как бык. Коренастый, плотный, краснолицый, мускулистый, с низким лбом и взъерошенной седой шевелюрой. Одним лишь видом он мог напугать кого угодно. К тому же у астронома был всего один глаз – правый, а левый он потерял в стычке с туземцами в Патагонии, когда местные вожди отказали ему в доступе к месту падения метеорита. В отместку Уилсон и его люди сравняли деревню патагонцев с землей.

Вместо утраченного глаза Уилсон вставил в пустую глазницу отшлифованный обломок метеорита, и этот поблескивающий серебристый шарик, казалось, смотрит одновременно во всех направлениях. Как известно, в состав железных метеоритов входит иридий – металл, имеющий огромную прочность и служащий компонентом самых жаростойких сплавов. Эти сплавы применяются в таких точных измерительных приборах, как хронометры и секстанты. Не удивительно, что иридий считается очень ценным сырьем, во много раз более ценным, чем золото. Поэтому шарик, вращавшийся в глазнице Уилсона стоил столько же, сколько небольшое немецкое княжество.

– Отмените все запланированные встречи, я немедленно отправляюсь к Лакомбу!

– Но сэр, ваш обед с министром внутренних дел…

– Отменить, я сказал!

Уилсон схватил пальто, застегнул пояс и поспешно вышел из кабинета. За кого его принимает этот наглый французишка-лягушатник? Хочет отделаться от Джейбса Уилсона, как от назойливой мухи? Скорее ад покроется льдом, чем ему это удастся!

Он торопливо сбежал вниз по лестнице. Его кабинет находился на последнем этаже Британской Королевской академии в Берлингтон Гарденз. Это одно из самых великолепных лондонских зданий с видом на прекрасные зеленые парки.

По пути ему встретились несколько коллег, которые почтительно с ним раскланялись:

– Доброе утро, сэр Уилсон!

– С Рождеством, милорд!

– Не окажете ли вы нам честь и не посетите ли сегодня вечером клуб «Афины»?

Астроном, однако, оставил без ответа приветствия и приглашения и продолжал путь. Каблуки его до блеска начищенных башмаков отсчитывали мраморные ступени. Он вышел из здания академии, под проливным дождем пересек площадку перед фасадом и уселся в одну из карет, поджидавших за оградой.

– Гайд Парк Корнер, 48. И поживее! – бросил он кучеру, откидываясь на спинку сиденья.

Оскар направлялся в гостиную, когда дорогу ему преградила Шарлотта, нагруженная горой папок с документами и вырезками, нот и писем. Выглядела девушка крайне рассерженной. Вообще-то говоря, Оскар планировал поудобнее устроиться в кресле перед камином и углубиться в чтение нового приключенческого романа Карла Мая. Он с нетерпением ожидал продолжения приключений краснокожего вождя Виннету, но теперь, увидев Шарлотту в таком настроении, невольно остановился.