Станислав Артемьев павлином расхаживал по роскошному кабинету владельца компании «Финансист». Еще немного – и необходимая ему сумма окажется на счете в банке. Ведь судя по заинтересованному блеску в глазах Воровского, девушка пришлась ему по душе.

— Полгода назад пережила развод? — поморщил лоб Воровский. — Дети есть?

— Никак нет. Муж душка, не знаю, что ее не устроило. Но разводились по обоюдному согласию обеих сторон. Супруг выплатил ей хорошую неустойку.

— Просто так хорошие неустойки не платят, Слава, — в глазах цвета крепкого виски мелькнула усмешка. — По доброй воле ни один уважающий себя бизнесмен не отдаст часть дохода бывшей. Особенно, если нет общих детей.

— Возможно, — неопределенно пожал плечами тот.

— Я изучу ее личное дело и перезвоню.

— Буду ждать.

Как только Артемьев вышел, Воровский придвинул к себе конверт с фотографиями. С карточки, прикрепленной к личному делу, на него смотрела довольно милая особа. Русые волосы, мягкие черты лица, очень выразительные глаза. Такие не сразу забудешь. Цвет – светло-зеленый, почти прозрачный.

«Может, линзы?» — рассматривая лицо, подумал он. Что ж, пусть будут линзы. Все равно, потрясающее сочетание.  Он с азартом достал из конверта остальные фотографии.

Было видно, что их взяли из сети и распечатали на скорую руку. На первой милая нимфа стояла на фоне пальм в белоснежном бикини и небрежно накинутом сверху парео цвета нежной розовой пенки. Воровский сглотнул. Он ощущал, как в нем против воли зашевелился инстинкт хищника. Любой уважающий себя бизнесмен хотел бы получить в коллекцию такую красотку.

На второй фотографии кандидатка на роль помощницы стояла у рояля в черном вечернем платье длиной до колен. Волосы были собраны в строгую прическу. На шее и в аккуратных ушках поблескивали бриллианты. В красивых руках она держала бокал шампанского.

Воровский потер подбородок и внимательно посмотрел на картинку. Идеальная женщина. После развода, значит. Хорошо. Взрослая, нянчиться с ней не придется.

Отложил картинку в сторону и достал из конверта последнюю фотографию. На ней молодая женщина была в красивом светлом платье. Одно плечо оголено, в руке чайник. Но что-то неуловимо изменилось. Волосы. Из русых они превратились в теплый блонд.

Сердце сковала ледяная тоска. Блондинок Воровский обходил стороной. На них был запрет. Всегда и везде. В компанию не брали девушек со светлым цветом волос.

«Ну, зачем же ты покрасилась, милая?» — угрюмо поинтересовался у фотографии он.

Открыл личное дело. После развода ведет замкнутый образ жизни. Редко выходит из дома, ни с кем не общается. Берет на дом заказы по переводам с французского языка. Несколько раз выполняла работы для крупных издательств, и те остались ею довольны.

Воровский еще раз взглянул на последнюю картинку. Плюнуть на запрет и рискнуть?

Хищный инстинкт взял вверх. Ему захотелось увидеть вживую красотку, которая улыбалась с фотографий.

Вальяжно откинувшись в огромном кожаном кресле, он еще немного  поразмышлял. Выудил фотографию, на которой претендентка стояла с бокалом шампанского у рояля, и закинул в верхний ящик стола.

Нажал переговорное устройство.

— Анечка, принесите мне чай.

— Конечно, Михаил Викторович, — пропел сладкий голосок на другом конце провода.

Очень скоро в его кабинет вошла очаровательная брюнетка в безупречном брючном костюме с подносом, на котором красовались заварной чайник, чашка с блюдцем, сахарница и вазочка с леденцами. Мило улыбнувшись, Анечка поставила перед боссом угощения и осторожно налила в кружку горячий зеленый чай.

Он улыбнулся ей в ответ. Хороша, хоть сейчас на подиум.

— И принесите мне пустой трудовой договор.

— Неужели мы нашли сотрудницу? — просияла девушка.

— Кажется, нашли.

— Кстати, господин Азуле прислал бумаги. В пятницу утром он прилетает из Парижа, и очень хочет лицезреть свою русскую помощницу.

— Какой нетерпеливый этот Жан-Пьер! — покачал головой Воровский. — Передайте ему, что мы делаем все возможное. Но скоро новый год, сами понимаете, выпадем из жизни до одиннадцатого января.

— Хорошо, Михаил Викторович, передам.

— Аня… и еще. — Он полез в ящик стола. — Вот фотография. Отошлите ее господину Азуле. Если он одобрит, дело в шляпе.

Девушка подарила ему вторую улыбку, подхватила фотографию, на которой претендентка стояла у рояля, и вышла из кабинета.

Воровский взглянул на оставшиеся фотографии и хищно ухмыльнулся. В купальнике и парео девушка выглядела потрясающе. Он не собирался приобретать ее в коллекцию своих любовниц, потому что она была нужна для дела, но картинка определенно радовала глаз.

Трель сотового прервала его любимое чаепитие и заставила поморщиться.

Он взглянул на экран. Снова Артемьев.

— Миша, не выйдет ничего. Она отказалась.

— Не понял. Кто отказался?

— Девушка, досье на которую я принес.

— Как, отказалась? — ледяной тон прорезал воцарившуюся в рабочем кабинете тишину. От предложений Воровского никто никогда не отказывался. Ярость закипала внутри, грозя выплеснуться на окружающих.

— Сказала, что ее не интересует наше предложение.

— Ко мне ее. Завтра же.

— Но… я даже не знаю, Миша… она наотрез отказывается. Что мне ее, силком тащить, что ли?

— Я сказал, привезти ее в мой кабинет! У тебя есть на это время до утра, Артемьев! Не мне тебя учить, как давить на людей! В девять чтобы девушка была у меня! Иначе не видать тебе никаких инвестиций!

Он грубо оборвал разговор на полуслове  и стукнул дорогим телефоном о стол. Ярость бурлила в груди темными волнами, грозя перерасти в настоящий шторм.

Зло отодвинув от себя любимый чай, Воровский поднялся из-за стола и начал широкими шагами мерить просторный кабинет. Длинный стол, рассчитанный на присутствие на заседании пятидесяти человек, сейчас очень мешал. Кто придумал ставить огромные столы посреди рабочего кабинета?