Прапорщик взглянул на часы. До прилета обещанного транспорта оставалось еще минут сорок.

— Дударенков! — окликнул Ефимов снайпера, начавшего сладко позевывать. — Зажигалка есть?

Пашка кивнул.

— Возьмешь у командира «дым». Обозначишь площадку приземления.

Дымовые шашки, выдаваемые со складов, были черт-те какого года выпуска, и запалить их теркой не всегда получалось. Требовалось что-то более радикальное и надежное. Из рюкзака группника в руки Дударенкова перекочевал цилиндр цвета ржаной соломы.

— Увидишь вертолет — поджигай. Понятно?

— Так точно, — отозвался снайпер и без дополнительной команды отправился на площадку приземления.

Странно, но Ефимов слегка нервничал.

Группа расползлась по кустам, утихли разговоры и шорохи. В небе завис жаворонок. Солнце поднималось, становилось жарко. На спине выступили первые капли пота, и наконец из-за горизонта донесся рокот вертолетных двигателей. Он приближался, и вот над лысиной бывшего стрельбища ПВО показалось зеленое пятнышко «Ми-8», следом еще одно. Шум моторов и гул лопастей стремительно нарастали, очертания машин становились все более и более отчетливыми. В отдалении хищными тенями прошли два «Ми-24».

«Пора», — подумалось Ефимову.

Словно в такт его мыслям Дударенков вскочил на ноги и, широко размахнувшись, швырнул на середину площадки серо-желтый цилиндр с пока еще едва заметным шлейфом, тянувшимся за ним. Но уже в следующее мгновенье от земли повалил серо-сизый дым. Обычный, ничем не примечательный, без добавления цветных красителей, зато его было много. Уносимые ветром клубы потекли по полю, обозначая центр площадки приземления. Командир группы вошел в связь с бортом и теперь излишне громко сообщал, что он его видит.

«Восьмерка» сделала круг, замедлила полет, снизилась и мягко коснулась колесами песчаной почвы.

— Пошли, пошли! — пронеслась по лесу повторяющаяся команда.

Тыловая тройка бегом подхватилась с места и помчалась к ожидающему транспорту. Остальные устремились следом.

Свет, тени, дрожь металла под ногами, ускорение, тянущее назад, ускользающая земля… Чувство полета… Тьфу ты, господи!

На счастье Ефимова, летчики особо не выеживались. Его мутило, но не настолько сильно, чтобы всерьез обращать на это внимание. Горячий воздух, врываясь в иллюминатор, сушил губы. Сергей окинул взглядом салон, слегонца пнул Башмакова, вертевшего автоматом. Тот сразу сообразил, что к чему, без слов опустил ствол и замер неподвижной статуей. Ефимов же вернулся к созерцанию пейзажей, проносящихся за бортом.

Через несколько минут спецназовцы проскочили над лентой междугородной автомагистрали, миновали знакомый поселок. Под ногами вновь расстилался открытый участок — заброшенные, давно непаханые поля, местами поросшие молодыми березами и невысокими соснами.

— Приготовиться к десантированию!

Вертолет рухнул вниз, завис над местом приземления, качнулся, присел на амортизаторах, шатнулся еще разок и замер.

— Пошел, пошел! — торопил группник, стоя у двери и мешая разведчикам, выскакивающим наружу.

Ефимов сбежал по ступенькам, рванул по прямой, отбежал метров на тридцать и только теперь начал уходить в сторону. Для столь короткого броска сердце стучало излишне громко. Плюхнувшись за куст рогоза, прапорщик приподнялся на локтях и огляделся по сторонам. Десантирование заканчивалось, его ребятишки для первого раза довольно слаженно занимали круговую оборону. Переваливаясь с боку на бок, бежал Ваня Кострыкин.

Ветер от винтов усилился, заглушая все звуки вокруг. «Ми-8», словно оттолкнувшись от земли, подскочил, взмыл вверх и полетел на северо-запад.

— Уходим! — Ефимов вскочил на ноги, не дожидаясь команды группника. — В лес, живо в лес!

Иван кинул на него взгляд и согласно кивнул. Прапорщик побежал, а Кострыкин медленно поплелся следом.

На организацию связи ушло пятьдесят шесть минут. С этим сложилось лишь после того, как выяснилось, что Иван что-то напутал и дал радистам неверный азимут. Наметившееся отставание по времени группе пришлось компенсировать ускоренным передвижением. Начали разведчики довольно лихо и наверстали бы график быстро, но появились новые накладки, на этот раз связанные с ориентированием.

В том, что выданная карта окажется до безобразия устаревшей, спецназовцы не сомневались с самого начала. Она не обманула их ожиданий. Там, где на ней рос лес, оказались сплошные вырубки. В тех местах, где некогда находились поля, появились лесные заросли. Маршрут скрытного передвижения, выбранный заранее, пришлось отвергнуть и идти, что называется, «в направлении».

Быстрая ходьба, почти бег, и солнце, жарившее с небес, сделали свое дело. Пот тек с разведчиков ручьями, маскхалаты промокли насквозь, вода расходовалась как-то излишне быстро.

Объявленный Ефимовым режим экономии по большей части не действовал. Пока вода была — пили ее, не задумываясь о дальнейшем. Но прапорщик не слишком и не особо настаивал. Он точно знал, что впереди их ждала река. Хотя к ней еще следовало выйти, причем по возможности незамеченными.

То, что противник не дремлет, стало ясно уже совсем скоро. Звук, донесшийся с неба, безошибочно указывал на появление шпионских средств неприятеля.

— Беспилотник!.. — Именно это слово тихим эхом полетело по лесу.

— Заныкаться, не двигаться! — пронеслась по колонне разведчиков, втянувшихся в очередное мелколесье, команда, громко отданная Кострыкиным. Бойцы сыпанули в стороны, прячась под кронами деревьев и в глубине кустарников. Лесное эхо, многократно повторяясь, понесло вдаль зычный командирский окрик.

— Без палева! — усмехнулся пулеметчик старший сержант Боровиков, находившийся неподалеку от Ефимова.

— Ну да, ну да, — угрюмо согласился прапорщик. — Слов нет, только мысли.

Жужжание летающего «вражеского глаза» прошло стороной и растаяло в поднебесье.

— Привал! — все так же громко объявил лейтенант.

Ефимов вышел из-под тени старого ясеня и не спеша двинулся к командиру группы.

— Ваня, ты что так орешь?

— А какая разница? — Кострыкин удивленно вытаращился на своего зама. — Никого же нет!

— Во-первых, кто его знает, есть рядом кто или нет. Во-вторых, мы рабы привычек. Как приучились — так и делаем. Привыкнешь говорить громко, и там, где не надо, тоже брякнешь на всю округу, — вынужденно поучал лейтенанта опытный прапорщик.

— Да ну? — возразил Иван и со знанием дела, уловив смысл того, что Ефимов имел в виду, добавил: — Ученья — это ученья, а война есть война. На войне все по-тихому.

Прапорщик усмехнулся.

— Лучше сразу привыкать делать правильно, чем потом переучиваться. — Он не желал продолжать спор и осведомился: — Привал сколько минут? Перекус разрешим?