Ладно, хрен с ним, главное, чтоб друг друга не поубивали. Стоит прикрепить к каждому из необстрелянных по одному опытному бойцу, и пускай работают парами, прикрывая друг друга и заодно следя, чтобы набирались опыта, а не лезли сломя голову, куда не следует. Сразу же, как решил этот момент для себя, дал задачу взводному, чтобы занялся этим. Заодно записал во встроенный в интерфейсе блокнот заметку самому себе: провести точно такое же в других группах.

Встретили нас со смесью радости и какого-то пофигизма. Вроде бы и рады, что их отсылают в тыл на отдых, но, с другой стороны, бойцы СВФ как-то отрешенно воспринимали это событие, продолжая рефлекторно каждые несколько секунд бросать взгляд в сторону подконтрольной противнику территории и изредка делать прострелы в темноту. Даже несмотря на двигающиеся в хаотическом порядке лучи прожекторов, обшаривающие подступы.

— Кто тут за старшего? — поймал я одного из СВФовцев.

— Булат. Вон, торчит за третьим пулеметом.

Проследив за кивком головы бойца, обнаружил местного командира наверху укреплений, которыми перегородили весь коллектор, на специальной площадке с установленным там одним из четырех тяжелых пулеметов, каждый из которых был отдельного типа урона. В данном случае это был старый добрый крупнокалиберный огнестрельный пулемет с длиннющей лентой, спускающейся к огромному ящику внизу.

— Правая стена! Десяток со щитами! Шаман, снимай их! — Пока я пытался сориентироваться, как к нему забраться, командир за пулеметом начал раздавать рубленые команды.

— Понял, принял, работаю! — отозвался стрелок с крайнего левого пулемета.

Пяток коротких очередей по указанной цели тугими жгутами электрических разрядов, и дальше в бой вступают стрелки с ручным оружием, короткими скупыми очередями прицельно добивая противника. Абсолютно все действия выполнялись настолько отточено, что сразу становилось ясно — они уже не один десяток таких групп уничтожили.

— Здравия желаю! — обратил я на себя внимание, поднявшись наверх, заодно окинув взглядом прилегающую территорию.

— А, смертники… Вы вовремя, у меня всего полвзвода осталось.

— В курс дела введешь?

— Фух… — тяжело вздохнул он. — Санчес, подмени!

Когда подскочил боец и сменил командира у пулемета, начав выискивать прикрепленным прожектором цель, сержант, если судить по нашивкам, устало уселся буквально в метре и, облокотившись спиной о невысокую защиту, снял шлем. Мне открылось усталое молодое лицо, все в подтёках грязи, с мешками под глазами и кое-где проступающими синяками. Во взгляде плескалась лишь одна единственная эмоция — усталость. И это была не та усталость, которая возникает после нескольких часов тяжелой работы, а та страшная усталость, которая заполняет все сознание человека, который очень длительное время работает на износ и не может остановиться, ибо понимает, что стоит лишь на немного расслабиться — и все может пойти прахом.

— Так, смотри сюда. Эти коллекторы находятся в самой заднице рубежей, так что таких серьезных атак на этом направлении можешь не ожидать, как на основных магистралях, где сейчас сплошная мясорубка. Но километров через двадцать, если судить по старым чертежам, есть выход на первый подземный уровень. Выход там небольшой, серьезную технику не протащишь, только пехотные соединения, но командование решило, что при прорыве по основным направлениям фланговый удар пехоты может помочь закрепиться. Вот поэтому нас тут и держат, но, как обычно, из-за того, что направление далеко не самое важное, ресурсов на нас и выделяют соответственно, по остаточному принципу. Если с едой и боеприпасами проблем нет, то вот ресурсов под репликации просто кот наплакал; на бригаду, по слухам, сотни полторы служебных репликаций осталось, а ресурсы на следующие выдадут только через неделю. А у нас на каждом направлении в сутки человек пять помирает, и если эти твари в атаку пойдут, так вообще за бой можем недосчитаться сотни ребят. Вот капитан и бесится, да пытается вами все дырки заткнуть, надеясь, что вы эту неделю протянете.

— Понятно, безопасность своих бойцов намного важнее, чем какие-то там преступники.

— Смотрю, ты не сильно-то и злишься, — удивленно поднял он брови.

— А смысл? Я бы на его месте поступил бы точно так же. Мы ему никто, а с вами он уже давно последний кусок пайка делит, да и, думаю, неоднократно плечом к плечу сражались. Лучше расскажи, что у вас тут по боевой обстановке.

— Да тут и рассказывать-то особо нечего. На той стороне три вида монстров, в общей массе их не сильно много, — не знаю, с чем это связанно, может, популяция маленькая, или тоже считают это направление неперспективным, — но забаррикадировались они там знатно. Мы последний раз по этому коллектору полным батальоном пытались прорваться, так восемьдесят процентов состава положили! Они там настоящий лабиринт устроили. А в рукопашке, я тебе скажу, они те еще твари, шинкуют наших ребят, как детей. Думаю, давно бы уже слили это направление, но нас спасает то, что у них дальнобойных атак нет. Ну а мы приноровились каждую их группу по-своему уничтожать. Вот и идут позиционные бои. Они мелкими группами пытаются прорваться в тылы и устроить там диверсию, вырезав как можно больше народа. Мы пытаемся их сдержать на дальних подступах, но иногда недобитые группы глубже прорываются. В обратную сторону ситуация с точностью наоборот: дают нам зайти в лабиринт их укреплений и просто вырезают в ближнем бою…

— Муравьи вдоль левой стены! — заорал боец в паре метров от нас, сразу же начав отсекать очереди с пулемета, по пять патронов каждая.

— Плазмой давите! ПЛАЗМОЙ, МАТЬ ВАШУ! — заорал сержант, перекрикивая стрельбу пулемета, подскакивая и сразу же надевая шлем. — Шельма, работай! Едрить тебя в задницу!

— Энерговод подачи плазмы сдох! Если начну работать, всех нас к чертям плазмой залью.

- ***** твою душу мать! ПОДЪЕМ, ТРУДЯГИ! Со всех стволов, работаем по готовности! Смертники, а вы чего столбом стоите? Присоединяйтесь к веселью, может, сегодня и не сдохнем.

Схватившись за рацию, услышал в эфире отрывистые команды взводного, с бойцами которого я пришел, вперемешку с приказами других командиров, которые отправились по параллельным коллекторам. Черт, атака, похоже, сразу по всем направлениям. Прав сержант, сейчас, похоже, только о выживании и остается думать.

«Муравьи» только отдаленно, по строению тела, напоминали реальных муравьев. То же удлиненное тельце, на четырех парах конечностей, вытянутая голова с жвалами и… и… и все. Ощущение было, что этих «муравьев» старались максимально забронировать, но при этом несильно увеличивая массу тела, почти с метр в высоту, по три пары глаз, расположенные по бокам вдоль всей головы. Шипы по всему тельцу, которое ко всему прочему изгибалось под невероятными углами, как будто это не муравей, а гусеница, да еще и зазубрены на лапках, как у пилы. Все это только отдаляло сходство с муравьем, но последней каплей стало три то ли щупальца, то ли хвоста с уплотнениями на кончиках, раскрывающимися на манер трехлепестковой пасти, полной острейших зубов, расположенных в несколько рядов.