— Я отлично умею читать и знаю, что в нем говорится, — с улыбкой оборвал его Армейдж, и Джефф понял, что Констебль может себе позволить считать смешным то, что другим людям смешным отнюдь и не кажется. — Ситуация, с момента получения вами гранта два года назад, изменилась коренным образом. Эверон выплатил Земле Первую Закладную в начале прошлого года. Так что Корпус не имеет здесь никакой власти в ближайшие полтора года. Они могут присутствовать здесь только в качестве наблюдателей. Поэтому с того самого момента, как вы с вашим маолотом коснулись поверхности Эверона, вы обязаны неукоснительно соблюдать местные законы. А закон Эверона на этот счет гласит, что любой маолот, пойманный в районе поселения или скотоводства, должен быть помещен в специальный загон или, в противном случае, уничтожен.

— Уничтожен! — Джефф уставился на Армейджа, потеряв дар речи. — Вы не можете его уничтожить! Посмотрите на цель визита в моем паспорте. Животное связано с исследованиями, проводимыми по гранту Ксенологической Службы. Я находился рядом с ним все эти годы специально для того, чтобы определить реакцию животного на возвращение в начальную среду обитания после лабораторного выращивания на Земле. Результаты этого исследования могут повлиять на способы обращения с жизненными формами на многих других планетах, как уже колонизированных, так и тех, на которых человек еще не поселился. Вы не можете просто так уничтожить такое животное…

— Я прекрасно понимаю все, что вы мне говорите, — мягко сказал Армейдж. В его глазах отражался желтый свет солнца, поэтому казалось, что это не глаза человека, а зрачки хитрого кота. — Но закон есть закон. Я весьма сожалею, но…

— Перестаньте, Констебль, не надо сожалеть, — раздался голос Мартина Каррэ, который подошел, дружелюбно улыбаясь Джеффу и его собеседнику. — Вам не кажется, что эту проблему стоит изучить более досконально, прежде чем предпринимать действия, о которых придется сожалеть. Мне кажется, Эверон еще не настолько богат и могуществен, чтобы игнорировать рекомендации Ксенологической Службы, которая заботится о благополучии всего человечества, не так ли?

Лицо Констебля пошло пятнами, он заиграл желваками, да и с юмором у него явно разладились отношения:

— Кто вы такой? — резко спросил он.

— Кто я такой? Если вас это действительно интересует, у меня дюжина-другая самых разных имен, — весело заявил Мартин. — Но я не буду вам их все перечислять.

Он передал Армейджу толстую пачку документов и паспорт с красной отметкой.

— Можете называть меня просто Джон Смит, ведь именно под этим имени наиболее известны люди, подобные мне. На самом деле я Планетарный Инспектор, который решил нанести вам короткий визит. Кому-то в штабе Экологического Корпуса показалось, что одному из Смитов следует убедиться, что у вас действительно все в полном порядке. Я слышал, как вы заявили о том, что выплатили закладную, но следует учитывать и требования Межпланетарного закона. Уверен, что нарушений нет, но… вы понимаете, что я обязан все проверить, чтобы выполнить приказ, согласно которому прибыл сюда.

Армейдж по-прежнему держал в руках документы Мартина, и выражение лица его не изменилось. Он посмотрел на Джеффа как на трехмерное изображение в прозрачном кубике из детской игры.

— Что касается мистера Робини, — продолжал Мартин, — его работа, естественно, меня не касается Меня волнует только то, как Эверон вписывается «в семью миров, в которой все мы дети», как гласит пословица. Могу лишь сообщить вам, что я долго беседовал с мистером Робини на борту корабля и получил весьма благоприятное впечатление о его исследовательской работе. Не только Эверон, но и еще незаселенные людьми миры могут в скором времени восхвалять имя мистера Робини и его маолота за работу, которую они выполнили на благо всего человечества. Но, конечно, мой дорогой Констебль, только вы должны решить, в соответствии с местными законами, как следует поступить с мистером Робини, его маолотом и всем этим делом.

Все то время, пока Мартин говорил, Армейдж не сводил взгляда с улыбки на его лице. Ни единый мускул не дрогнул на лице полицейского, так что не было понятно, как он отреагирует на длинное нравоучение со стороны Джона Смита. Потом он улыбнулся, будто только что увидел и Мартина, и Джеффа.

— Джентльмены, вы оказали нам огромную честь тем, что посетили нашу планету, — произнес он и протянул Джеффу его документы. — Эверон признателен всем своим друзьям за внимание, которое никогда не бывает лишним. Вы остановитесь у меня в Эверон-Сити, я просто настаиваю на этом.

— Конечно, я принимаю приглашение, — раскланялся Мартин, — и смею предположить, что мистер Робини тоже с удовольствием воспримет предложение стать вашим гостем. Не хочу вас торопить, Констебль, но у нас с мистером Робини столь напряженный график, что свободного времени практически нет. Может, отправимся в Эверон-Сити без промедления? Что, если мы воспользуемся вашим аэрокаром, а потом он вернется за остальными пассажирами?

Как во сне Джефф повел Майки вслед за Мартином к аэрокару. Про себя он отметил, не имея возможности долго задумываться об этом, что Армейдж воспринял согласие воспользоваться его гостеприимством как само собой разумеющееся, под напором стремительной речи Мартина. Он усадил Майки на кресло рядом. Впереди Армейдж давал указания пилоту.

Больше никто не заводил разговора об аресте или умерщвлении Майки. На самом деле, постороннему наблюдателю даже могло показаться, что Констебль совершенно забыл о существовании молодого маолота.

С воздуха дом Армейджа выглядел в соответствии со всеми стандартами, которые выработали колониальные архитекторы за последние двадцать лет, и мог считаться полноценным особняком. Его со всех сторон окружала лужайка в несколько акров, обсаженная местными вьющимися растениями, полоса которых тянулась и вдоль большого бассейн в форме песочных часов, и мимо нескольких толстых полиморфных дубов к защитной ограде из низкорослых полиморфных хвойных деревьев, высаженных вдоль фасада дома, который смотрел на далекие северные, в туманной дымке, горные хребты.

Особняк представлял собой белое двухэтажное здание, построенное, очевидно, из пропитанных красителем металлических панелей, оставшихся после разборки одноразового грузового космического корабля, а не из более дешевых местных материалов — камня, дерева и бетона. Стиль архитектуры действительно напоминал колониальный. Имелось даже некое подобие террасы вдоль фасада с четырьмя совершенно ненужными колонами.

Во время полета до дома Констебля Джефф занял с Майки весь задний ряд кресел. Маолот проявлял все больший интерес к окрестностям, он возбужденно перебирался через колени Джеффа, тыкался огромной слепой головой то в одно, то в другое окно. После их почти волшебного освобождения из лап закона Джефф старался, чтобы маолот как можно реже попадался Констеблю на глаза. Поэтому он держался с Майки в задней части аэрокара, а Мартин с Констеблем разместились позади пилота.

Несомненно, он принял правильное решение. Единственное, что по-настоящему волновало Джеффа, — у него не было возможности спросить Мартина, почему он во второй раз пришел им на помощь. Можно было предположить, что «Джон Смит» заинтересован в правосудии и справедливости, но трудно было поверить, что он руководствовался исключительно бескорыстными намерениями.