– «Выбывшим» – это как? – спрашиваю.

– Считается, что он мертв. Промежуточный результат объявляем каждые шесть часов. Не выключайте радиоприемники – они у вас в браслетах.

Желание выспрашивать еще что-то у меня мгновенно пропало…

Вертолет завис над небольшим каменистым плато, на него вышвырнули тюк с оружием, спустили веревочную лестницу, мы кое-как спустились вниз.

Юлька первой ступила на твердую землю, повернулась и зашагала в сторону сверкающих ледяных скал, к центру острова.

– Подожди, Юля! – Я пнула ногой тюк с оружием. – Возьми что-нибудь…

Но она даже не оглянулась. Дан громко свистнул, крикнул:

– Встретишь Лысого – маньяка – беги далеко и быстро!

Тут Юлька остановилась, отбросила капюшон и эффектно повернулась:

– Пусть он бежит – и вы тоже бегите. Ясно?

Я хотела побежать за нею, но Дан остановил меня, покрутил пальцем у виска:

– Ладно… Совсем рехнулось существо, пусть идет!

Юлька удалялась, оскальзываясь на снегу.

По здешним меркам, весна в разгаре. Вместо ночи солнце уступает небо серым сумеркам всего на пару часов, а днем превращает снег в сплошную сверкающую пытку для глаз. Кое-где солнце одерживает победу и ухитряется подтопить снег, там появляется скользкая ледяная корочка. Местные старожилы, птицы-кайры, громадными стаями вьются у скал, над полыньями и противно орут. Надеюсь, никакой другой живности здесь нет – ей просто не выжить среди льда и камней! Для нас весна значит, что зубы не раскрошатся от ледяного ветра в первые стуки, губы не примерзнут одна к другой, а сопли не превратятся в сосульки прямо внутри носа. Но мы запросто обморозимся, а потом замерзнем насмерть, если не сможем укрыться и согреться.

Сетка с крупными ячейками, очень похожая на рыболовную, которую мы обнаружили в тюке с амуницией, согреться нам точно не поможет.

– Зачем нам эта гадость?

Я едва не запуталась в сетке, пытаясь упихать ее обратно в тюк.

Кроме сетки нам достались арбалет с тремя стрелами, запакованными в жестяную коробку, тяжелый боевой топор на длинной ручке и меч. Настоящий меч – с очень красивой орлиной головой на рукоятке и длинным, опасно поблескивающим лезвием. Я не удержалась, сняла перчатку и погладила сверкающий металл, пред тем как упрятать обратно в ножны. Никогда раньше мне не приходилось махаться мечом. Больше приходилось драться всякими палками, железными прутьями, один раз даже арматурой, но расстаться с таким совершенством было выше моих сил.

Дан со вздохом забрал себе топор – потому что тяжелый, арбалет достался Лешке, единственному, кто имел представление, как с ним обращаться. Осталась сетка:

– Мы собираемся рыбу ловить?

– Выбросим?

– Римские гладиаторы набрасывали похожие сети на противников. Наверное, считается оружием… – Лешка хороший «домашний» мальчик, в меру упитанный и начитанный. Такие случаются даже в самой затрапезной школе и естественным образом получают волшебных пенделей от других учащихся. Лупят их настолько часто, что они со временем перестают бояться вообще. Мать наверняка давала ему в школу яблоко или вафлю, чтобы он не давился бесплатным обедом, а сейчас наверняка сидит дома и плачет. Жалко ее…

Подвигаю сетку Лешке:

– Хочешь, тащи это оружие сам, а мы возьмем палатку…

Мы еще возились с вещами, когда эхо донесло до нас утробный рев, треск автоматной очереди и обрывки криков, хруст льда и топот… Рядом с нами возник ЗВЕРЬ – жуткое, рогатое и лохматое существо! Похоже на покрытого медвежьим мехом быка, только гораздо больше – он отчаянно мотал раненой головой, глаза заливала кровь, с губ срывались клочья серой пены, капли сочились из простреленного бока и кровавой дорожкой падали на снег. Обезумевшее от ран животное неслось, не разбирая дороги, кажется, прямиком на нас – мы бросились врассыпную, позабыв обо всем.

Потом еще долго лежали в сугробах, пытаясь сообразить, живы мы или уже нет?

– Здесь такие твари не должны водиться, – обиженно хлюпнул носом Лешка. – Это овцебык, я такого видел в зоопарке…

– Догони его и скажи, чтоб возвращался в зоопарк! – мрачно заметил Дан, опустился на корточки и стал подбирать уцелевшие вещи. Наша амуниция под копытами монстра превратилась в груду цветного тряпья и обломков, уцелело только то, что мы держали в руках, а палатку можно просто выбросить.

Я просунула руку в огромную дыру на оранжевой ткани:

– Надо идти к берегу… Там есть где укрыться… – Пытаюсь синхронизировать прическу, шапку и камеру – натянула сверху капюшон, намотала шарф до самых защитных очков.

Птицы будут меня пугаться точно, слабонервные люди – тоже. Если я правильно запомнила Остров, бетонный остов здания недалеко, но нам повезет, если там не успели обосноваться другие. Какое оружие досталось ребятам в желтых куртках? Где сейчас Никита? Вдруг им повезло больше, чем нам? Я глубоко вздохнула – холодный воздух защекотал в носу. Носком ботинка пытаюсь изобразить на снегу карту Острова, прикидывая, как быстрее добраться до здания.

Вниз мы сползали больше часа – точно сказать не смогу, часы у нас отобрали, когда привезли в тренировочный центр. Потом еще петляли по каменистым тропкам, пока не вышли на берег. Идти по заснеженному льду было легче, чем карабкаться по скалам, скоро нам уже был виден силуэт постройки. Но вдруг лед под нашими ногами вздрогнул, качнулся, будто белая пустыня безнадежно вздохнула. Лед у нас под ногами стал опускаться вниз.

– Ой…

– Что это?

– Не знаю…

– Это отлив! Морская вода уходит, а лед остается, из-под него можно рыбу вытаскивать – слышал я про такое…

Интересно, где Дан мог про такое услышать? Но спросить я не успела: Дан постучал по снежному панцирю топориком, прислушался и попрыгал сверху – лед действительно треснул и подломился.

Мы по очереди заглянули в трещину. Если лечь на лед и свесить руки вниз, можно дотянуться до влажного дна, зачерпнуть горстью водорослей и моллюсков. Лешка стал нас убеждать, что это мидии, их едят. Только страшно как-то: а вдруг это не мидии или мидии, просто гадкие на вкус? Но мы насобирали немного черных раковин и рассовали в уцелевшие рюкзаки. Еще выволокли из-подо льда трепыхавшуюся рыбину, похожую на этикетку с консервной банки, чтобы съесть при случае.

Высоко в небе появился вертолет, плавно описал круг – мы задрали головы и стали размахивать руками. Дан состроил жалостную гримасу, посмотрел вверх и завопил:

– Я хочу передать привет!

Мы расхохотались, а вертолет обиженно качнулся и полетел дальше. Значит, Господин Ведущий помнит о нас, он видит и слышит нас каждую минуту.

Между ледяных торосов на подступах к бетонной конструкции мелькнуло что-то яркое. Я подошла поближе и даже очки стащила, чтобы лучше разглядеть – в снегу лежал рюкзак! Форменный рюкзак с розовой биркой пятого сектора.