Жанна не совсем понимала, как можно отдыхать в одиночку,будучи замужем и имея детей. Ей казалось нормальным отправиться с мужем и двумядетьми, чтобы отдохнуть всем вместе. Своими сомнениями она поделилась сподругой. Но Алевтина только рассмеялась.

— Это называется отдых, — напомнила она, —отдых от моей нудной работы, от моей семьи, от всех забот. Я имею право, хотяработаю только в статистическом управлении, а не старшим следователем, как ты.Вместе с семьей я не могу полностью расслабиться. Вот выйдешь замуж, родишьдетей и сразу начнешь меня понимать. Будешь использовать любую возможность,чтобы выскочить из дома хотя бы на один день.

Жанна не стала спорить. В Бодруме их привезли в отель, вкотором был заказан двухместный номер. Уже в холле отеля их приветствовалпортье на хорошем русском языке. Все программы и предложения тоже были нарусском. Жанна решила сразу их перечитать, но тут Алевтина толкнула ее в бок.

— Посмотри, — зашептала она, — посмотри, ктоздесь отдыхает.

Мимо них прошел известный российский художник НикасСафронов, который, очевидно, жил в этом отеле.

— Мне он не нравится, — ответила Жанна, сноваопуская голову.

— Ты с ума сошла! — возмутилась Алевтина. —Это сегодня один из самых известных художников в Москве. И еще говорят, что онбольшой ценитель женского общества. Как можно говорить о человеке, когда ты егосовсем не знаешь!

— Я не имела в виду его лично. Мне не нравится егостиль живописи. Такой современный лубок.

— Много ты понимаешь. Это ты у нас современный лубок. Исовсем несовременная женщина. Ты хотя бы сейчас поняла, куда именно я тебяпривезла? Здесь у тебя будет столько мужиков, сколько ты захочешь. Толькошевельни пальцем.

— Не хочу я ничем шевелить, — равнодушно ответилаЖанна, — пойдем смотреть наш номер.

Номер оказался светлым и просторным, с видом на море.Алевтина вышла на балкон, радостно разводя руки в стороны.

— Свобода, — выдохнула она, — свобода иотдых.

Жанна вышла следом.

— Ты ведешь себя как маленькая девочка, —упрекнула она подругу, — а тебе уже тридцать восемь.

— Тридцать семь. Я твоя ровесница, — поправила ееАлевтина.

— Тридцать восемь, — упрямо возразилаЖанна, — ты на год меня старше. Я пошла в школу с шести лет.

— Твое правдолюбие тебя погубит, — улыбнуласьАлевтина. В этот первый день ничто не могло испортить ее настроения. Впередибыли две недели долгожданного отдыха.

— Выбирай себе кровать и давай быстрее переодеваться.Пойдем искупаемся в море, пока еще светло, — предложила Алевтина.

— Прямо сейчас?

— Конечно. А чего ждать, — Алевтина началастаскивать с себя платье, еще стоя на балконе.

Когда они надели купальные костюмы, Алевтина прыснула отсмеха.

— Что у тебя за купальник? — изумилась она. —Такие закрытые купальники носили лет тридцать назад. Кто сейчас ходит в такихкостюмах на пляж?

— Нормальный купальник. Я купила его в прошлом году вХарькове, — пожала плечами Жанна.

На самой Алевтине был купальный костюм, который толькоусловно можно было назвать купальником. Это были скорее две тонкие полоски.Внизу и наверху.

— Сейчас в Европе уже все загорают топлес, вообще безверхней части, — пояснила Алевтина, — а ты как монашка.

— Здесь не Европа, — мрачно ответила Жанна,понимавшая, что ее подруга права, — здесь мусульманская страна. И мы вАзии.

— Пошли, — скорбно вздохнула Алевтина, —сейчас увидишь, какая здесь Азия. Заодно посмотришь и на купальные костюмы.Ничего страшного. У меня с собой их три. Один я могу отдать тебе.

Жанна усмехнулась. Ее подруга была слишком хорошего мнения освоей фигуре. Алевтина весила далеко за шестьдесят, и ее крупные формы выдавалив ней ее возраст. Жанна весила килограммов на пятнадцать меньше, и ей никак немогли подойти купальные костюмы школьной подруги. Они бы просто свалились с еетела.

Вдвоем они отправились на пляж. Жанна вынуждена былапризнать, что ее подруга была права. Повсюду говорили по-русски и по-немецки.Было много гостей из республик бывшего Советского Союза. Женщины щеголяли в ещеболее откровенных купальниках, чем даже пляжный костюм ее подруги. Но однапоявилась на пляже, одетая весьма странно. На ней были брюки, заправленные вкакие-то тапочки, сверху длинное платье с рукавами, надетый на голову капюшон,связанный с платьем. Женщина оглянулась по сторонам и пошла в море купаться.

— Кто это? — удивилась Жанна. — Почему втаком виде?

— Ты должна была приехать с ней, — рассмеяласьАлевтина, — это женщина из Ирана. Она купается только в таком виде.

— У каждой культуры свои порядки и своитрадиции, — отвернулась Жанна.

Через полчаса они возвращались обратно в свой корпус.Впереди показались двое мужчин.

— Посмотри, — толкнула ее в бок Алевтина, —это, наверное, наши. Или из России.

— Нет, — уверенно ответила Жанна, — этоиностранцы.

Мужчины поравнялись с ними. Они держались за руки иулыбались друг другу. На повороте они остановились и поцеловались.

— Только этого не хватало, — вздохнулаАлевтина, — не понимаю я этих любителей однополой любви. Вокруг столькокрасивых женщин…

— Это тоже новые нравы, — усмехнулась Жанна.

— Подожди. А как ты узнала, что они гомосексуалисты?

— Я этого не знала. Я сказала, что они иностранцы.

— Ну хорошо, иностранцы. Как ты узнала, что онииностранцы? Они же были в одних плавках.

— Я же следователь, — пояснила Жанна, —значит, должна обращать внимание на некоторые детали.

— Они были в плавках, — продолжала настаиватьАлевтина. — Какие детали?

— Ты разве сама не заметила? Все наши приехавшиетуристы ходили сегодня на пляже в узких, обтягивающих треугольных плавках, изкоторых выпирают все их достоинства. А все иностранные мужчины были в длинных плавках,напоминающих удлиненные шорты до колен. Сразу бросается в глаза разница.

— Я даже не обращала внимания, — расхохоталасьАлевтина, — ну ты настоящий следователь. Такая глазастая.

Они даже не могли предполагать, что именно произойдет наэтом курорте и какие приключения ждут их впереди…

На этот раз Дронго пригласил в Турцию давний знакомый, укоторого была вилла рядом с Бодрумом. Могрул Сагиров, которого все называлиМоби, долгие годы работал экспертом Международного комитета ООН в Швейцарии.Согласно его статусу, у него был международный паспорт. В Москве его знали какодного из основателей Сигарного клуба, расположенного недалеко от Кремля. Мобибыл человеком достаточно интересным, увлекающимся. Он загорелся идеейвосстановить виллу семьи Нобелей в Баку, где они проживали до революции.Немногие люди в мире знали, что основное состояние Нобелей, сделавших себепервоначальный капитал на динамите и взрывчатых веществах, принесла бакинскаянефть, которую они успешно добывали вместе с Ротшильдами и Рокфеллерами еще вконце девятнадцатого века.