жилую комнату от улицы. Хозяйка, готовя обед или убирая, одновременно в курсе того, что происходит снаружи. Каирцы, если можно так выразиться, чаще выглядывают в окна, чем жители какого бы то ни было другого города. Здесь не нужно подсматривать в замочную скважину, чтобы узнать, что происходит у соседей. Все в курсе дел друг друга. Улочка или небольшая площадь крепко связывают людей общим бытом. У Ахмеда сын ушел в армию, Зульфия родила двойню, Мухаммед собирается жениться, к Сайиду приехали родственники из деревни — все эти новости быстро становятся общими. Они огорчают или радуют не только того, кого непосредственно касаются. Здесь и вкусы общие: на стенах дешевые ковры с изображением мечетей или одалисок, а также изречения из Корана, написанные затейливой вязью. На почетном месте — фотографии родителей. Кухонная посуда — глиняная или медная, ложки, вилки и тарелки алюминиевые. Хорошая посуда, иногда фарфоровая, хранится отдельно и употребляется лишь в торжественных случаях. Белье вывешивается прямо на улице. Иногда оно реет высоко в воздухе, как паруса, на веревке, переброшенной из одного дома в другой. Сушатся на солнце перины и ватные одеяла.

Улица в постоянном движении. Движутся обшарпанные автомобили, с трудом пробираясь сквозь толпу, движутся ослы и лошади — здесь их царство, катят свои высокие пестро окрашенные тележки продавцы зелени, фруктов, напитков, сладостей — их отличишь сразу. Их сопровождают мириады мух. Движется людской поток по делам, за покупками, в гости и просто так.

Прямо на земляном полу, около дверей, сидят портные. Все быстро переделывается, перешивается. Через полчаса клиент уходит, удовлетворенно улыбаясь или бранясь на чем свет стоит. Стучат молоточками, не поднимая головы, сапожники. Обувь здесь ремонтируют, пока есть к чему прибивать набойки.

Постукивая насаженными на пальцы чашечками, как кастаньетами, прогуливаются продавцы шербета. У них за спиной огромная бутыль, стеклянная, чаще металлическая, повешенная наискосок, подобно ружью. В ней плавает лед. Перекидывая неуловимым профессиональным жестом бутыль на грудь, продавец наливает шербет в медную чашечку, предварительно вытерев ее тряпкой, засунутой за пояс. На тележках продают сахарный тростник — любимое лакомство каирской бедноты. Его стебли разламывают и жуют, а потом выплевывают. Можно наблюдать сцены, когда, встретившись, двое приятелей покупают чуть ли не целый воз тростника и за беседой изжевывают его почти целиком.

Здесь живется нелегко. Тут обитают ремесленники, мелкие торговцы, рабочие и люди с непостоянным заработком, которых так много в Каире и в Египте вообще. Это те, кто подрабатывает где придется: подносят тяжести, выполняют сезонные работы. Они практически полубезработные. Решить их судьбу — одна из важнейших социальных задач современного Египта.

Было бы неправильно представлять, будто старый Каир отделен и обособлен от остальной части египетской столицы, от бурного развития всей страны. Его население втянуто в русло политической жизни страны не меньше, чем жители нового Каира. А может быть, и больше, ибо именно перед ними революция еще в долгу… В знаменательные дни июня 1967 г., когда встал вопрос о будущем страны, именно отсюда люди вышли на центральные площади города, к Национальному собранию, чтобы поддержать Насера и революцию. Старый Каир не хочет возвращения к старым временам.

В одном из его закоулков, недалеко от мечети Аш-Шафии, находится пантеон династии Мухаммеда Али, последней династии, правившей Египтом. Сам Мухаммед Али похоронен в мечети, которую он построил в цитадели. А здесь находятся пышные гробницы его потомков и родственников. Они громоздки, богато и безвкусно украшены. Здесь же, как нас убеждал сторож пантеона, похоронен и последний король Египта Фарук. Он умер в Швейцарии. Позже его прах с Насера был доставлен сюда. Символично, что в Пантеоне же погребены и мамлюки, которых Али хитро заманил в засаду и уничтожил в похоронены по три-четыре человека под одним надгробием. А единственному мамлюкскому военачальнику, которому удалось спастись от бойни, но которого Мухаммед Али все же поймал и уничтожил, отведена отдельная могила.

Прогремев ключами, сторож запер пантеон со всеми его обитателями, с их грехами и преступлениями. Так накрепко заперто феодально-королевское прошлое Египта. Для обитателей старого Каира, как и для всей страны, это уже история.

«Я люблю этот город вязевый» — так Есенин некогда писал о Москве. К сегодняшней Москве этот эпитет вряд ли применим.

«Вязевый город» — это старый Каир. Арабская вязь на вывесках, в надписях и объявлениях, «завязанность» его переулков и переходов, черных дворов и пустырей. Благородную артистическую вязь хранят купола и стены его исторических мечетей. Если католические соборы — Реймский, Нотр-Дам, Св. Петра — расположены так, чтобы выделиться из города, который как бы отступил от них в почтении на несколько шагов, то исторические мечети старого Каира, наоборот, тесно, под самые стены, охвачены окружающими кварталами. Город остановился у самого их порога. Может быть, в этом отразилась одна из особенностей мечети, так сказать, с бытовой ее стороны. Издавна она была не только местом моления. Она претендовала и на то, чтобы быть местом приюта правоверного. Здесь можно было переночевать, если ты приехал в город и тебе негде остановиться. Купец мог временно спрятать здесь свою поклажу, если не успел сориентироваться в новом для него городе. (Средневековый Каир кишел ворами. По сообщению начальника стражи, охранявшей Аль-Халили, только за один месяц 1407 г. их была выловлена на базаре целая тысяча!) Наконец, в обязанность служителей мечети входило давать справки о городской жизни или адреса приезжих мусульман и иные необходимые сведения.

Мечети старого Каира сооружались по определенной схеме: одна из стен ориентировалась обязательно на Мекку, то есть на юго-восток от Каира; в центре находился двор, окруженный колоннами или стеной, бассейн с водой для омовения рук и лица перед молитвой (в пустыне, если воды нет, предписывалось использовать для этих целей песок), сейчас это часто водопровод с кранами; обязательными были минареты, высокий купол. Есть и другие непременные и обязательные правила проектирования мечетей. Они соблюдались неукоснительно. Однако мечети Каира не похожи одна на другую. И дело не только в том, что они сооружались в разные исторические периоды, в разные царствования, разными архитекторами. Важнее то, что они воплощают в себе в яркой и выразительной форме этапы развития арабской культуры. Каирские мечети в гораздо меньшей степени несут на себе бремя чисто религиозных задач, чем христианские церкви и соборы. Хочу подчеркнуть, что я имею в виду характер их архитектуры, а не то, как они использовались мусульманским духовенством и феодальными правителями.

В мечетях нет картин или фресок с изображением того, что ожидает грешников на том свете, нет и изводящих душу своей праведностью ликов