– Алло, – отвечает так внезапно, что на мгновенье даже теряюсь. – Слушаю. Говорите.

Мать твою, вот это голос! Я уже ради него с ней увидеться хочу.

– Добрый вечер… – А как ее зовут-то???

– Здравствуйте.

Лучше бы она молчала. От каждого ее нового слова у меня член вибрирует. С таким голосом она могла бы и покруче работу найти, чем за сраные копейки дебилов уму-разуму учить.

– Я дядя Артура Логинова. Вы просили с вами связаться, – отвечаю с привычным мне шармом. Люблю тоном похрипеть, девки тогда фонтаны кипятка извергают.

Теперь с ее стороны в диалог вступает гробовая тишина. Я даже отнимаю телефон от уха, решив, что связь прервалась. Ни черта – счетчик тикает.

– Роман Алексеевич…

О да! Черт подери, скажи это еще раз, крошка! Пожалуй, я буду звонить тебе по ночам, когда кукла не в настроении щекотушками заниматься.

– Верно, – произношу все с той же ярко выраженной дерзостью в голосе. – А вас, простите, как зовут?

Она почему-то нервно откашливается:

– Дарья Николаевна.

Дарья… Даша… Дашуля…

– Роман Алексеевич, – вырывает она меня из мира грез, – меня беспокоит поведение Артура. Мальчик сейчас в том возрасте, что…

– Тс-с-с… – перебиваю я ее, хотя слушал бы и слушал, не пори она чушь. – Я подъеду завтра в школу после шести вечера. Дождитесь. Все обсудим. И… – я делаю паузу, слушая ее сбившееся дыхание, – не вносите меня в чат класса. Мне плевать, какой перловкой кормят в школьной столовой, какие жуткие шторы в актовом зале и почему вместо музыки послезавтра математика. Этими вопросами занимается няня Артура.

– Но…

– До завтра, Дарья… – нарочно замолкаю, инсценируя кратковременную потерю памяти.

– Николаевна, – обозленно напоминает она.

– Да. Спокойной ночи. Дарья. Николаевна. – Не дожидаясь ее ответа, прерываю звонок и, сжав телефон в кулаке, восклицаю: – Да, да, да, черт возьми! Я не я, если она не окажется в моей постели!

– Понятно, – монотонно бормочет Фаза. – Мы по-прежнему домой? Или вернуть вас к Кристине?

Я опускаю взгляд на свой пах, где свободная рука лежит прямо на стояке. Вспоминаю о кукле и чувствую, как кровь возвращается на место. Не хочу ее. Надоела.

– Нет, – вздыхаю огорченно. Умеет же Фаза тоски нагнать. – Домой.

Домой Степа возвращается глубоко за полночь. Не принимая душ, укладывается в гостиной на диване. Скорее всего, не хочет меня разбудить. Знал бы, что не сплю, лег бы в нашу постель. Но не зову его, хоть и соскучилась. Мысли другим заняты. Не хочу имитировать возбуждение: не заслужил он такой подлости.

В десятый раз разблокирую телефон. Жду чего-то, сама не знаю – чего. Очередного звонка от наглеца Чеховского? Сообщения от него? Зачем? Почему? Я больше не студентка, он не мажор. Мы взрослые люди, каждый со своей историей. У меня она не такая насыщенная, как у него, зато я счастлива в браке. А все, что нас связывает – глупый пьяный диалог двенадцатилетней давности и проблемный ребенок в настоящем.

Пытаюсь переключиться на абсурдные посты и блоги, но неосознанно открываю старые новости о Чеховском. Разглядываю фотографии, где он всегда в компании какой-нибудь барби. Возмужавший, разросшийся в плечах, нашедший свой брутальный стиль циник с космическим счетом в банке. Многократно замешанный в криминале, но всякий раз выходящий сухим из воды. Опасный тип, какой бы располагающей улыбкой ни брал.

Пожалуй, мне стоит морально подготовиться к встрече с ним. Главное – не робеть, не запинаться. Я должна руководить ситуацией, забыв обо всем.

Выспаться так и не получается. Встаю рано, готовлю завтрак и, тихонько поцеловав спящего с подушкой в обнимку Степу, ухожу.

В школе меня уже поджидают коллеги. Всем не терпится познакомиться и узнать, почему до сих пор не представилась им, не посидела в учительской за чашкой чая. Отвечаю, что попозже обязательно со всеми поболтаю, а сейчас тороплюсь к ученикам.

Артур снова ведет себя по-хамски. Вчера с ним явно никто так и не провел ни единой беседы. То юбки девочкам задирает, то посреди урока молча по кабинету шатается, то в телефоне зависает, даже не удосужившись отключить звук своих игр. В предыдущем классе у меня тоже была пара трудных ребят, но я знала их слабые места. Здесь же просто в растерянности, что делать? Бежать к Елене Михайловне и дать ей повод усомниться в моей работоспособности? Она говорила мне о психологе. Вот с него и начну разговор, когда Чеховской придет.

После уроков занимаюсь обычной бумажной волокитой, полчаса все-таки провожу в учительской, где молодые коллеги делятся со мной главной сплетней этого года: «Повезло тебе. Племянник самого Романа Чеха в твоем классе». А в чем, собственно, повезло? Деньги из него тянуть я не собираюсь. Флиртовать и подавно. Сами бы с этим мальчиком поработали, посмотрела бы, как бы они потом заговорили.

– А почему он мальчика именно в эту школу отдал, вы не в курсе? – осторожно интересуюсь. И ответ получу, и в коллектив вольюсь, как истинная поклонница учительских сплетен.

– Он когда-то сам эту школу оканчивал. И сестра его, и брат. В общем, свое, родное.

Да, похоже, Чеховской элементарно решил не заморачиваться.

В половине шестого звонит Степан. Забыла предупредить его, что задержусь. Он немного злится, но обещает приготовить ужин и дождаться меня, не засыпать. Убеждаю его, что он не успеет ни то, ни другое до моего прихода, и он немного смягчается, услышав мой смех.

Стрелки часов продолжают свой бег, и у меня во рту пересыхает от волнения. Еще чуть-чуть – и сбудутся прогнозы моего бывшего директора: пожалею, что перевелась в эту школу.

Ровно в шесть сердце замирает под стук в дверь. Подпрыгиваю в кресле, нервно поправляю блузку и платок, провожу рукой по туго собранной «ракушке» на затылке, придвигаю к себе тетради и, откашлявшись, отзываюсь:

– Да-да, войдите.

Двенадцать лет назад Чеховской открывал двери с ноги. Но с годами развил в себе человеческие навыки. Правда, в кабинет входит прежней неторопливой, царственной походкой, словно он здесь барин, господин и сам бог. Уже не в майке и джинсах, а в строгом костюме, лакированных туфлях и в распахнутом полупальто со стоячим воротом. Его модно стриженые волосы стильно уложены. Короткая обработанная мастером щетина придает ему колоритности, а дорогой парфюм и вовсе кружит голову. Самец во всех смыслах. Тестостерона столько, что поделиться может.

Мне должно быть стыдно, что разглядываю его. Дома муж ждет, который фактически живет в тренажерке. Мне прекрасно знакомы все бицепсы и трицепсы. Каждый угол шикарного мужского тела наизусть знаю. А все равно на Чеховского во все глаза таращусь.

– Надеюсь, я не ошибся кабинетом, – скалится он, обнажая белоснежные зубы. Берет у стены стул, ставит его по другую сторону стола, садится и начинает медленно стягивать кожаные перчатки. – Холодно сегодня. Дождь.