Марлен сняла в Голливуде дом, где и жила вместе с семьёй. Но, по её настоянию, Штернберг каждое утро являлся к завтраку, чтобы провести пару часов с Марлен и Руди. Готовила Марлен сама — немецкие национальные блюда. Она обожала возиться на кухне и однажды заявила, что её любимым платьем является кухонный фартук с большим карманом…

Чтобы супруг не «заскучал», Марлен подложила в его постель служанку (и свою подругу) Тамару. Эта странная и диковатая, при взгляде со стороны, связь продлится десятилетия. Марлен и Тамара сохранят дружеские отношения. Марлен будет время от времени возвращаться в семейное «гнёздышко» и, по рассказам дочери актрисы Марии, даже делить с мужем и служанкой общее ложе… Не нам их судить. Они прожили свою жизнь так, как сумели её прожить.

Будущая звезда Голливуда.

Первая же американская картина — «Марокко», снятая фон Штернбергом в Голливуде, стала настоящей сенсацией. Фильм имел оглушительный успех и моментально вывел Дитрих в число первых звёзд Голливуда.

Этот звуковой фильм был снят сразу на двух языках — немецком и английском. Песня, которую Дитрих спела в этом фильме, стала её визитной карточкой…

«Марокко» — экранизация романа Бенно Виньи «Эми Жолли». Немецкая певица Эми Жолли (которую играла Марлен Дитрих) приехала в Северную Африку, чтобы выступать в кабаре перед офицерами Иностранного легиона.

Оценив красоту Жолли, за ней ухаживает аристократ Ле Бесье (роль которого сыграл Адольф Менжу). Но певица влюбляется в молодого легионера Тома Брауна (роль Гэри Купера).

Штернбергу удалось передать атмосферу страсти, отодвинув сюжетные повороты на второй план. Изображённые в картине персонажи, особенно героиня Дитрих, в реальности существовать вряд ли могли. Но мастерство Штернберга позволило придать любовной истории высокую достоверность и убедительность.

Сцена из фильма «Марокко». 1930 год.

Особо стоит отметить работу талантливого оператора Ли Гармеса, по указанию режиссёра снимавшего Дитрих только с одной стороны (приём, позаимствованный из фильмов с участием Греты Гарбо). Находкой Гармеса было освещение лица актрисы, которое он называл «северным светом», — основной осветитель выдвигался вперёд и вверх. В результате щёки Дитрих выглядели впалыми, веки обрамлялись тенями, а ширина носа становилась незаметной. Дитрих очень любила этот тип освещения.

Фильм «Голубой ангел», европейская премьера которого состоялась ещё до приезда Дитрих и Штернберга в Голливуд, в Америке увидели только после премьеры картины «Марокко». И дело не в адаптации (фильм требовал перевода на английский язык), а в желании продюсеров подстраховаться. Но успех «Марокко» отмёл все сомнения. И вышедший на экраны американских кинотеатров в том же 1930 году «Голубой ангел» принёс не меньший успех. Это был «двойной выстрел» наверняка. Эти два фильма вознесли Дитрих на вершину кинематографической славы, а Джозефа фон Штернберга (в Америке пришлось называться по-американски) вывели в число наиболее авторитетных режиссёров…

Сюжет этой полукомедии, полумелодрамы таков. Школьный преподаватель Иммануил Рат заметил, что во время уроков его ученики разглядывают откровенные фото танцовщицы кабаре. Оказалось, что школьники вечерами посещают припортовый кабачок «Голубой ангел», в котором танцует и поёт та самая Лола. Рат решает сам отправиться в это заведение, чтобы положить конец безобразию. Там он видит Лолу — в корсете, шёлковых чулках и цилиндре. Она поёт. И школьный преподаватель… без ума влюбляется в актрису ночного клуба.

Кадр из фильма «Голубой ангел». 1930 год.

Роль Лолы исполняла, разумеется, Марлен Дитрих, явив европейскому, а потом и американскому зрителю образ молодой, озорной и очень красивой женщины. Это было совсем не интеллектуальное кино, но фильм «Голубой ангел» собрал огромную кассу.

Ей было двадцать девять лет. Титаническими усилиями добившись славы (но, заметим, до поры — не коммерческого успеха) в Германии, Америку она покорила в одночасье. И тут же стала богата, успешна и независима.

Как и в последний год жизни в Берлине, так и на новом месте, в Голливуде, Дитрих очень тщательно выстраивала свой образ не только на экране, но и в жизни, прекрасно понимая, что это два звена одной цепи. Каждое утро она подолгу одевалась, приводила себя в порядок и накладывала сложный грим. Более всего её не устраивал собственный нос, который она считала широким. Она подклеивала его прозрачным скотчем, затем накладывала грим, маскируя свою хитрость. Даже под лёгкие платья она надевала специальный корсет, поддерживавший грудь.

Марлен всегда выглядела очень хорошо. Но не останавливаясь на этом, она, как и в юности, снова прибегла к помощи мужского костюма. Именно с подачи Дитрих в моду вошли широкие женские брюки «пижамы».

Она щеголяла по Голливуду в мужских нарядах, подогревая разраставшиеся вокруг неё скандальные слухи, демонстративно обнимая женщин, целуясь с самыми известными актёрами (а кто бы удержался, даже если ничего, кроме вот этого дружеского поцелуя, и не было?). Марлен ненавидели. Марлен обожали. Марлен подражали. У Марлен учились.

Портрет Марлен Дитрих для фильма «Марокко». 1930 год.

Эта стройная красивая женщина в мужских брюках вдруг стала всеобщим кумиром. И вся Америка, сама того не замечая, напевала её немудрёные мелодичные песенки.

Слава опережала Марлен. Отправляясь в Европу на презентации своих картин, Дитрих сталкивалась с тем, что её отождествляли с экранными героинями. В Монте-Карло Дитрих не пустили в казино, заявив, что у актрисы неважная репутация. В Лондоне она сменила множество отелей, поскольку их хозяева отказывали в постое женщине, не скрывающей своего однополого сексуального интереса. В Париже она с весёлым любопытством наблюдала за полицейскими, преследующими её по пятам. А когда она, разгуливающая, по своему обыкновению, в мужском костюме, поняла, что парижские ажаны намерены её арестовать, то поспешила скрыться. И потом с уморительными подробностями рассказывала знакомым об этой погоне…

Она вела себя так, словно её совершенно не интересовала реакция публики. Но именно публика, привлечение внимания зрителя и были её целью. В жизни Дитрих играла точно так же, как и на сцене — смело, талантливо и без оглядки на устоявшиеся нормы.