— Фройлен! Мы ждем! Избавьте меня от его мерзкого визга. Эти двое хотя бы умерли как мужчины.

Ева Шрат подняла пистолет. Ствол почти коснулся лба парня, и она тронула пальцем курок…

* * *

Вильке спросил:

— Шенк заставил вас убить? Казнить преступника? Это так?

— Да.

— И вы спустили курок?

— Да.

— Вам неприятны эти воспоминания?

— Нет, — сказала Ева.

— Но многие кригсхельферин отправились на работу в женские концентрационные лагеря, фройлен Ева. И вас направили бы туда, если бы вы не знали языков и не потребовались бы генеральному комиссару в качестве переводчика. Как же вы справились бы со своей работой, фройлен?

— Я никогда не мечтала о работе в концентрационном лагере.

— Но вы сами записались в состав Свиты СС[22]. Разве не так?

— Да. Но я хотела работать не руками, а головой.

— Иными словами вы не хотели убивать?

— Нет, — призналась Ева.

— Вы состояли в Гитлер-югенде?

— Да. Но вам ведь это хорошо известно, герр Вильке. Перед тем как меня взяли к вам на работу меня наверняка тщательно проверили. И мое личное дело вам знакомо.

— Я не могу помнить всего, фройлен. Но вы не подумайте, что я вас проверяю. Нет. Я хочу говорить с вами о будущем.

— О будущем, герр Вильке? О будущем рейха?

— Нет. О вашем будущем, фройлен. Ныне в Германии все задумываются о будущем.

— Мы ведем войну, герр Вильке.

— И что из того? Война может быть проиграна.

— Я верю в победу рейха.

— И я верю, фройлен. Но ведь можно просто предположить, что рейх проиграл войну.

— Просто предположить?

— Да. И не бойтесь говорить правду, фройлен. Я ведь не стану на вас доносить. А нас здесь никто не слышит.

— Но у каждого немца в кармане есть ухо гестапо, герр Вильке.

— Если так, то шпионов в рейхе бы не осталось. Но их хватает. И красных, и английских, и американских. А это значит, что далеко не у каждого немца есть ухо гестапо в кармане. Да и немцы хоть и боятся говорить вслух, как вы сейчас, но думают о возможном поражении. И их нельзя винить. Мы терпим поражения.

— Вермахт выравнивает линию фронта и копит резервы для удара.

— Я тоже слушал эту речь Геббельса, фройлен. Но, к сожалению, вермахт не выравнивает линию. Вермахт отступает и сдает завоеванные территории. А большевики наступают. И скоро они войдут в Европу.

— Войдут?

— В этом сомневаться не приходится. И многие в руководстве рейха это понимают.

— И вы говорите это мне?

— А почему я не могу сказать вам то, что вы сами видите? Вы умная девушка, фройлен Ева. И я не думаю, что речи доктора Геббельса могут вас ввести в заблуждение.

— И что я должна сказать?

— Что вы думаете о будущем, фройлен? — повторил свой вопрос Вильке.

— О том, что будет после рейха?

— Именно, что вы думаете об этом?

— После того как красные войдут в Европу, они поссорятся со своими союзниками Англией и США.

Вильке согласился:

— Именно так. После победы над рейхом союзники перестанут быть таковыми. И не в их интересах уничтожить Германию. Хотя фюрер считает, что поражение Германии в войне — это конец немецкой нации. И получается, что мы с вами, Ева, не согласны с фюрером.

Фридриха рассмешил испуг фройлен Шрат.

— Я же сказал вам, Ева, что я не собираюсь на вас доносить. И вы не сможете донести на меня. Ведь это вам ровным счетом ничего не даст. Да и Танцману я пока нужен. Но я хочу задать вам еще один вопрос.

— Да, герр Вильке.

— Вы ведь хорошо помните майора Альфреда Лайдеюсера?

— Я работала у него в Абверштелле-Ровно. Но совсем недолго. Около месяца.

— Ныне Альфред Лайдеюсер у красных в Москве. Его захватили в Луцке и переправили в Москву, учитывая его знания о структуре Абвера.

— Абвера больше нет, герр Вильке.

— Но это не снижает ценности Лайдеюсера. И я хочу знать ваше мнение, станет он работать на красных?

— Майор Лайдеюсер? Я не знаю.

— Но как вы думаете?

— Майор может пойти на сотрудничество.

— Почему?

— Майор Лайдеюсер не убежденный сторонник национал-социализма.

— Это он вам сказал?

— Нет. Разве о таком говорят? Но большого уважения к идеям фюрера он не проявлял.

— Вот как? С чего вы сделали подобный ввод?

— Он говорил о рейхе и фюрере равнодушно. Много восхищался успехами русских.

— Но если эти успехи действительно есть, то почему не восхищаться ими, фройлен? Впрочем, оставим это. А что насчет деловых качеств Лайдеюсера? Ваш ввод?

— Он, без всякого сомнения, профессионал. И насколько я могла понять, он не был оценен по достоинству в рейхе.

— Вы правы. Это говорит о вашем уме, фройлен. Я в вас не ошибся. Лайдеюсер был обижен и обойден чинами. А способности у него большие.

— А могу я спросить к чему эти вопросы?

— Лайдеюсер сейчас в Москве, фройлен. И его наверняка привлекут к сотрудничеству. И это можно будет использовать.

— Так это и есть истинная цель нашей командировки в Варшаву?

— А чем вам не понравилась инспекция безопасности ведомства генерал-губернатора, фройлен?

— Вы ранее никогда таким не занимались, герр Вильке. И не думаю, что вас послали в Варшаву за этим.

— И вы снова правы, фройлен. На этот раз я всего лишь курьер.

— Курьер? Вы? — удивилась Ева.

— Иногда сам бригаденфюрер Танцман выступает в роли курьера.

Ева посмотрела на пухлый чемодан Вильке, который он постоянно держал под рукой…

* * *

Варшава.

Дистрикт Варшава.

Generalgouvernement für die besetzten polnischen Gebiete

(«Генерал-губернаторство для оккупированных польских областей»)

4 июня, 1944 год.

Оберхельферин Ева Шрат уроженка города Швейбург в Баварии была еще слишком молода. Служить в женском вспомогательном подразделении СС она начала после того, как фюрер объявил тотальную войну. Осенью 1943 года после сокрушительного поражения вермахта под Курском фройлен Шрат была направлена в город Ровно в канцелярию генерального комиссара Эриха Шёне как знающая славянские языки. Таких специалистов не хватало катастрофически и на местах приходилось привлекать людей из местного населения. Естественно, советская разведка пользовалась этим и засылала во множестве своих агентов. Потому Шёне потребовал из Берлина прислать ему немецких специалистов.

Ева успешно работала в канцелярии Шёне под непосредственным руководством личного адъютанта генерального комиссара майора фон Ранке. Затем её талантами воспользовался Абвер, и она на короткое время перешла на работу в Абверштелле-Ровно. После оставления Ровно войсками вермахта, фройлен Шрат перевели во Львов в управление криминальной полиции. И уже из Львова её затребовал в Берлин оберштурмбаннфюрер СС Фридрих Вильке…

* * *