на место. — Не хотел сделать тебе больно. Нужно было привести тебя в чувство. Чего ты так эмоционально реагируешь? Главное, сидел себе спокойно, когда я Вилена хлестал, а тут просто взбесился! Что именно тебя так задело? Что места продаются? Так не все же. Те места, на которые из Москвы назначают, не продаются. Если и продаются, то не здесь. Ты думаешь в обкоме партии нет таких же продажных инструкторов, как в горкоме комсомола, которые за нужного человека могут слово перед первым замолвить? Ещё как имеются! На этом такие папеньки, как папа Вилена, и держатся.

Миша грохнул обоими кулаками по крышке стола и заорал:

— А ну-ка сядьте все! — лицо его покраснело от гнева. — Наиль, сядь! И ты, Кузнецов, садись! Нет! Наиль, встань-ка к двери! Никто из этого кабинета не выйдет, пока я не разрешу, понятно! И ты тоже, Вилен! Сядь, я сказал! А то я прямо сейчас тебе в пятак заеду!

Саша одобрительно кивнул и уселся на своё место. Тот круглолицый парень действительно отскочил к дверям и встал там, потирая тыльную сторону левой ладони, которая у него побаливала. По всему было видно, что у Миши серьёзный авторитет в этом коллективе.

Когда установилась относительная тишина, и все глаза устремились на Мишу, он обратился к Саше:

— Значит так, Кузнецов! Не знаю, как поступит Вилен, но я поступлю следующим образом: если ты прямо сегодня вечером не предъявишь нам доказательств того, в чём его обвинял, я сам пойду в прокуратуру и захвачу с собой всех ребят. Мы напишем на тебя заявления о клевете, понял? Так что в твоих интересах доказать нам, что ты не врал. Не знаю, что за игру ты затеял, но это не смешная игра, понял?

— Да понял я, понял, — кивнул тот. — Не кипятись, Миша. Ты хороший парень. Вот кого нужно было ставить на то место, которое сейчас занимает Вилен. Но это уж не моё дело. Сами разбирайтесь. Доказательства, говоришь?

Миша кивнул.

— Доказательства! Если тебе нужно сходить за ними домой или в другое какое место, я тебя провожу!

— А что ты сделаешь, если я предъявлю их? Для чего они тебе? Они у меня имеются, я не блефую, но мне хотелось бы знать, зачем они тебе? Для собственного успокоения?

— Нет! Если всё именно так и происходило, как ты расписывал, то Вилена нужно снимать, а отца его нужно отдавать под суд! Точка!

Саша кивнул.

— А ты не думал над тем, какие последствия для Вилена и всей его семьи это будет иметь? Не знаю, как решит суд, но взятка, если речь идёт о крупном размере, может закончиться для обоих её участников высшей мерой. Я имею в виду отца Вилена и того инструктора горкома. Самого Вилена скорее всего тоже посадят. Как выгодоприобретателя, который знал о факте дачи взятки. Ты этого хочешь?

Миша поиграл желваками, подумал, разжал кулаки, положил руки ладонями на стол и кивнул.

— Да! Так будет справедливо!

Мальчишка покачал головой, повернул голову в сторону двери, поймал взгляд внимательных раскосых глаз и громко спросил:

— Наиль, ты тоже так считаешь?

Тот не задумываясь ответил:

— Да! Если это правда, то да!

Саша выбрался из-за стола, отошёл от него, сложил руки за спиной, после чего повернулся к Мише:

— Вот вы оба взрослые люди. Оба прошли армию, работали в стройотрядах, успели повидать жизнь с разных сторон. Почему пятнадцатилетний пацан вроде меня должен учить вас элементарным вещам? Я уж молчу про милосердие, но куда делся ваш критический взгляд на вещи?

— Что ты имеешь в виду? — Наиль отошёл от двери и устроился за спиной у Вилена.

— Я скажу, что имею в виду… Да, среди нас живут такие, как Павка Корчагин и Александр Матросов. Но всегда параллельно с ними существовали и будут существовать взяточники и воры. Это в людях неистребимо! Ты можешь в одночасье похватать и пересажать по тюрьмам всех взяточников и воров, но назавтра увидишь, что на их места пришли новые! И, кстати, не факт, что в нужный момент тот же вор или взяточник не совершит подвиг, равный подвигу того же Александра Матросова. Последняя война это доказала. Ворьё и жульё воевало с фашистами не хуже обычных граждан. Не за страх, а за совесть воевало. И подвиги совершало. Так почему же вы оба так категоричны?

— Про какое милосердие ты говоришь, Саша? — подала голос Снежанна. — Между прочим, затеял весь этот спектакль именно ты! Вилен разозлил тебя чем-то, и ты вознамерился его уничтожить! Это по-твоему милосердно?

— У меня не было намерения его уничтожать, — возразил он. — Посмеяться над ним я хотел, это правда, но не уничтожить. И я постараюсь не дать Мише и Наилю этого сделать. Так что милосердия во мне достаточно. Не передёргивай. Эту трёпку он вполне заслужил, и я хочу, чтобы она запомнилась ему на всю жизнь.

Он перевёл взгляд на Мишу.

— Будет для тебя достаточным доказательством, если Вилен сейчас устно подтвердит, что всё сказанное мною правда, а после этого напишет заявление с просьбой освободить его от должности секретаря?

— Не понял? — удивился Миша. — Зачем это?

— Как зачем? Ты считаешь, что его нужно снимать с должности. Какая тебе разница, как это произойдёт — добровольно, по его собственному желанию, или со скандалом, судебным разбирательством и так далее?

Миша немного подумал и кивнул.

— Да, согласен! Если он подтвердит твои слова, напишет заявление с просьбой об освобождении от должности комсорга института, напишет заявление в деканат с просьбой об отчислении из института, то я возражать не буду!

— А я буду! — громко заявил Наиль. — Получается, что такой злостный взяточник, как его отец, уйдёт от ответственности? Ну уж нет! Не бывать этому!

Саша кивнул.

— Ты правильно рассуждаешь, Наиль. Но всё дело в том, что доказать факт дачи взятки, случившейся почти год назад, без тех документов, которые находятся у меня на руках, практически невозможно! Взятки вообще очень трудно доказывать. Спроси у любого следователя. Одних твоих слов, что ты что-то от кого-то слышал, будет недостаточно. Даже если вы все, как грозился Миша, дружно направитесь в прокуратуру и заявите об этом. Сам понимаешь, если я упрусь рогами в землю и скажу, что всё это было лишь шуткой, то ваш визит туда закончится пшиком! А у меня нет желания подводить его отца под расстрельную статью. У меня другие методы работы с жуликами…

— Какие? — этот вопрос задала Снежанна.

Саша усмехнулся.

— Другие. Я умею убеждать таких людей поделиться наворованным с