Закурил. Жена надоела еще до того, как она ею стала. Он вообще не мыслил своей жизни с кем-то, кроме Сони. Сара его раздражала. Даже оказавшись в ее постели, он не мог себя перебороть. Закрывал глаза и представлял Соню. Да, это было недостойно, мерзко… Но иначе он попросту не смог бы. А ему нужно было помочь матери.

В следующий раз он наведался к Соне только через три недели. Все время до этого он работал, чтобы избавиться от любой зависимости от матери. На скорой много не заработаешь, но хоть что-то…

– Чего стучишь? Нет там никого.

– Опять работают?

– Съехали они.

– Как… съехали? Куда?!

– Да кто ж его знает. На прошлой неделе еще. Собрали нехитрые пожитки и уехали. Говорят, за Ларкой давно какой-то мужик нездешний ухлестывал…

– А Соня?

– Соня с матерью уехала, понятное дело, – пожала плечами старуха и закрыла дверь перед носом шокированного мужчины.

Боря выполз из вонючего, душного подъезда. Вдохнул жаркий августовский воздух. Вдох опек легкие, и не принес никакого облегчения. С ужасом осознал: ее нет. Он не сможет больше прийти в любой момент, чтобы поболтать. Он не услышит ее звонкий смех, не увидит, как она красит губы, собираясь с ним на свидание. Не расскажет о своих мечтах и надеждах. Он не сможет сжать ее в своих руках, поцеловать, заняться любовью. Господи Боже… Он же не сможет так… Без нее.

И начались поиски. Борис искал ее везде, где только мог. Поднял на уши деканат института, в котором училась Соня, нашел ее одногруппников. Но никто не знал, куда подевалась девушка. Просто в один момент она приехала и забрала документы.

– Не знаю… По-моему, она серьезно заболела. Ее даже от картошки по состоянию здоровья освободили. Может, помирать в родное село уехала? – вынес предположение староста группы, которого Боря поймал на перемене.

Родное село могло бы стать зацепкой, если бы парень знал, где его искать. У них никогда не заходило разговора о том, откуда родом Лариса – мать Сони. Он знал только то, что в Одессу она приехала вслед за мужем, с которым впоследствии развелась. Но ни имени мужчины, ни его адреса парень не знал.

Боря зарылся руками в отросшие курчавые волосы и завыл. Его ломало долго. Он не мог есть, не мог спать, вообще ничего не мог… Целыми днями учился и работал, загоняя себя до отупения. А когда выдавалась свободная минутка, снова искал Соню. Так продолжалось несколько лет… Непонятно, почему с ним все это время оставалась Сара. Видит Бог, он был совершенно отвратительным мужем. Но все-таки она оставалась рядом. Может, и правда любила?

С матерью Борис старался встречаться как можно реже. В глубине души он даже ненавидел родительницу за то, что ради ее свободы ему пришлось поступиться собственным счастьем. И в какой-то момент Роза поняла, что ее план обернулся против нее же. Случилось то, чего она опасалась больше всего на свете – ее сын отдалился. Мало того, он практически вычеркнул ее из своей жизни.

Через пять лет после свадьбы, окончательно потеряв надежду вернуть Соню, Борис с женой эмигрировал в Израиль. Он прожил достойную жизнь. Стал прекрасным специалистом, сделав себе имя в области ортопедии. Заработал приличное состояние… Но все это время мужчина был ужасно одинок. Несмотря на тридцать лет брака, супруга так и не стала для него той половиной, о которой он всегда мечтал. У них даже детей не было. Не дал Господь, несмотря на многочисленные попытки Сары забеременеть. Роза просто с ума сходила, когда поняла, что одобренная ею самой невестка не способна произвести наследника славного рода Меерсонов. Теперь уже она давила на то, чтобы Борис развелся. И как можно скорее. Сын не молодел, ему следовало как можно скорее найти жену без дефектов. Но Борис, пожалуй, впервые воспротивился. Да, возможно, это было неправильно – наказывать таким образом мать. Мстить ей за поломанную жизнь… Но Борис не поддался на уговоры. Он уже привык к Саре, притерся к ней… И не хотел ничего менять. Все равно никто и никогда не заменит Соню. Эта боль навечно поселилась в его душе, ведь первая любовь не забывается…

А потом Борис остался совсем один. Сара погибла, возвращаясь в своей машине от подруги. Жену не удалось спасти. Она умерла мгновенно. Борис ходил по опустевшему дому и вообще не знал, как жить дальше. Пусть Сара так и не стала для него любимой, но она стала другом, опорой, поддержкой. А Роза не скрывала радости:

– Ничего, Боренька. Найдешь себе помоложе жену. Глядишь, еще и родишь кого-нибудь!

В тот день Борис впервые оборвал разговор, так и не выслушав мать до конца. И только тогда он, пожалуй, действительно поверил, что Соня в день их последней встречи была права. Мать придумала всю ту историю с растратой. Он сам поломал свою жизнь. Своими собственными руками. Ему было пятьдесят, когда он остался абсолютно один.

Все поменялось неожиданно. В один момент, спустя два года после ухода Сары. Он встретил ее. Молодую женщину. Лет тридцати, или немного за. Борис не знал, что приковало его взгляд. Возможно, она ему кого-то напоминала.

Это была обычная конференция по ортопедии. Он читал очередную лекцию, демонстрируя что-то на слайдах, а потом его взгляд выхватил из толпы коллег ее невысокую фигуру. Женщина была темной масти, с большими карими глазами и живой, подвижной мимикой. Она не была красавицей, но и дурнушкой тоже не была. Симпатичная, ухоженная, хорошо одетая.

Борис хотел подойти к ней во время фуршета. Банальный порыв, объяснения которому он не находил, но молодая женщина его опередила. Широко распахнув глаза, Борис с удивлением наблюдал, как она целенаправленно движется к нему.

– Здравствуйте, Борис Меерсон. Вот какой вы, оказывается.

Боря удивился еще сильнее:

– Простите, мы знакомы?

– Нет! – покачала головой женщина из стороны в сторону, и только тут Борис заметил, что она была беременна. – Но вы же бывали в Одессе?

В сердце мужчины что-то кольнуло. Да… Да, он бывал в Одессе. Там осталась его душа. Борис кивнул, более пристально разглядывая незнакомку.

– И жили на Малой Арнаутской?

– Жил, – кивнул Борис, сглатывая. У него появилось предчувствие, что сейчас его жизнь необратимо изменится.

– И знали Софию Кочеткову?

Борис кивнул. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Желудок опустился вниз.

– А я – Елизавета Кочеткова. Гринбанд по мужу. Как говорит бабушка Лара, ее девочек прямо тянет на евреев, – хохотнула женщина. – А вы – мой биологический родитель. Только не подумайте, бога ради,