семейные дома, купленные пару десятилетий назад парами, ожидавшими ребенка, — они надеялись попасть в программу восстановления зоны Моксли-Гарденс. Дети родились, выросли и теперь сдавали экзамены в университеты, а их стареющие родители продолжали ждать, когда Моксли-Гарденс наконец поднимется и возродится. Тем не менее большинство домов на Колдуэлл-стрит оставались достаточно приемлемыми для публики, обладающей определенной иронической восприимчивостью.

Другое дело дом номер 215. Его фасад покосился больше, чем у соседних домов. От сырости покорежились оконные рамы, а забор накренился настолько, что едва не падал. Главное же отличие дома номер 215 состояло в том, что его заросший сорняками палисадник до сих пор не был заасфальтирован под придомовую парковку. Однако именно недостатки дома номер 215 на Колдуэлл-стрит как семейного жилья делали его роскошным студенческим общежитием (пока через несколько лет пожар неизвестного происхождения не уничтожил его, но мы еще до этого не дошли — не будем забегать вперед).

Благодаря близости к университету и отличному транс портному сообщению с Лондоном (отличному до тех пор, пока погода не была снежной, дождливой, ветреной или солнечной), дом номер 215 очень привлекал студентов. На трех узких этажах располагались шесть спален, одна ванная комната, и иногда работал туалет внизу. В доме также имелась запасная комната, кухня и общая гостиная. Позади дома был сад, великолепно подходящий для барбекю, но не в весенне-летний период, когда он подвергался затоплению сточными водами.

Хозяин дома не появлялся в нем с тех пор, как пятнадцать лет назад жена бросила его вместе с долгами по ипотеке. Он передал дом в аренду, и в управлении Jameston Estate Agents за него стал отвечать человек по имени Янни, хотя никто не был уверен, что этот Янни все еще работает там. Поскольку домовладелец решил не вывозить всю ту дрянную мебель, которую его бывшая жена купила у своего брата-алкоголика, дом был полностью меблирован. Со временем его наводнили брошенные вещи предыдущих жильцов: кофейники, чайники, три микроволновки (одна из которых работала), учебник «Испанский сейчас!», VHS-кассета и виниловая пластинка с записью саундтрека к фильму «Бриолин».

Заселяясь, никто из студентов толком не знал, что там есть из вещей, а что они должны привезти с собой, так как контрольный список для въезда и выезда имелся только у Янни, а о нем его коллеги уже начали думать, что иммиграционная служба выслала его обратно на Украину. И все же каждую осень все комнаты в доме номер 215 на Колдуэлл-стрит сдавались, потому что университет продолжал принимать студентов, а студентам нужно было где-то жить. Совместное проживание было идеальным вариантом для тех, кто предпочитал частное жилье без уединенности и постоянный запах псины в смеси с дымом от травки. В свою очередь, агенты по сдаче квартир любили студентов, потому что те никогда не жаловались, если дверь не запиралась, детектор дыма не работал или на стене одной из спален было пятно, подозрительно похожее на кровь. Пока у студентов была вода и работающая микроволновая печь, все остальное они относили к неизбежному жизненному опыту, а после майских экзаменов возвращались в неизменно заботливое лоно семьи. Затем наступала осень, и к сентябрю очередные шестеро молодых людей начинали считать дом номер 215 на Колдуэлл-стрит своим собственным, убеждая себя в том, что недостатки составляют шарм дома и страдать в этих стенах нет особых причин.

Начало конца общежития в доме номер 215 положил тот момент во второй половине сентябрьского дня, когда автомобиль «форд эскорт» ударился о бордюр тротуара и со стуком остановился. Пока двигатель сбавлял обороты, под капотом слышались хруст и щелчки.

— Значит, это здесь? Холлис. Холлис!

Мать пихнула его локтем в бок, Холлис проснулся и быстро схватил свой рюкзак, пока тот не упал на заляпанный жвачкой пол. Он взглянул в окно, не понимая, почему мимо не проносятся деревья.

— Это здесь? — спросил он, выпрямляясь.

— А я тебя о чем спрашиваю?

Мать закурила, и Холлис протянул руку за сигаретой.

— А твои где?

«Смялись в заднем кармане джинсов», — подумал он и вышел. Мать щелкнула кнопкой багажника, и Холлис для верности стукнул по двери кулаком, чтобы та открылась. Он достал брезентовую сумку и дешевые полиэтиленовые пакеты на молнии розового цвета, которые дала ему бабушка и которые он собирался как можно быстрее сжечь.

— Давай-ка быстрее, дорогой.

Зажав сигарету между зубами, мать вытащила из-за сиденья пластиковый пакет Tesco.

Номер 215 по Колдуэлл-стрит — его дом на ближайшие девять месяцев — выглядел именно так уныло, как и предупреждало агентство по сдаче жилья. Если бы фасад заново покрасили, дом смотрелся бы повеселее, но было ли это кому-то нужно — другой вопрос.

Холлис открыл обшарпанную зеленую входную дверь; мать тащилась за ним.

— Не понимаю, почему ты не мог пойти в политехнический институт, как твой брат. Там было неплохо и ему, и твоему отцу. — Она запыхалась и тяжело дышала.

— Не знаю.

Холлис вошел в темное помещение.

— Есть тут кто-нибудь?

Ответа не последовало.

— Симпатично, — проговорила мать и прошла вперед, переваливаясь с ноги на ногу. — Посмотри, какая гостиная. Больше, чем у бабушки. А где кухня? А, вижу.

Она пошла дальше по узкому коридору.

— И там есть сад! Ты ведь ничего не говорил нам о саде, а, Холлис? Не мешало бы в этом саду поработать. Интересно, разрешат они тебе сделать там что-нибудь вместо арендной платы?

Холлис поднялся наверх. От покрытой ковром лестницы исходил затхлый запах, на поверхность перил налипла черная пыль. Но к агентству не могло быть претензий. Они не обещали профессиональную уборку, только упомянули, что она «может быть проведена».

Каждая комната запиралась своим ключом, но агент не знал, какой ключ подходит к той или иной двери, поэтому вручил Холлису наугад один, достав его из коробки каши быстрого приготовления Quaker Oats. Ключ подошел к комнате номер шесть на третьем этаже — квадратной, выкрашенной в белый цвет. На потолке виднелись желтые разводы, стены были загажены липучкой Blu Tack. Шкаф занимал половину стены и половину площади пола. У противоположной стены стояла простая пружинная кровать, на которую были брошены тонкая подушка и еще более тонкое одеяло. Холлис поставил на пол рюкзак и выглянул в заросший зеленью сад, где его мать уже занялась расстановкой разрозненных предметов мебели, чтобы выглядело как у бабушки. Он постучал по стеклу, но она не услышала.

Перетащив розовые пакеты, Холлис заглянул в узкую кухню, и как раз мать вошла туда из сада.

— Неплохое место, — сказала она. — Могло бы быть очень симпатичным. А когда приедут остальные?