Двери лифта скользнули в стороны, и Чейз вышел.

Они миновали коридор и оказались на террасе. Частной террасе, где не было никакого обслуживающего персонала. Они были абсолютно одни.

Милли не чувствовала себя уязвимой. Она была в ужасе. Что она здесь делает? Зачем согласилась на ужин с этим раздражающим человеком?

Она приблизилась к кованым перилам и дотронулась до металла, все еще теплого от утопающего в море солнце. Яркий закат уступил место сумеречным тонам, а морская гладь превратилась в темное зеркало.

— Мы пропустили самую красивую часть заката, — прошептал Чейз, подходя к ней.

— Думаешь? — спросила Милли, не отрываясь от темнеющего с каждой секундой неба. — Мне больше нравится эта часть.

Чейз склонил голову набок, и она почувствовала на себе его взгляд.

— Я даже не сомневался, — ответил он и заправил выбившуюся прядь волос ей за ухо.

Милли почувствовала, как электрический ток пробежал по всему ее телу от головы до пяток, уши и щеки покраснели. Интересно, он заметил?

— Всем, естественно, нравятся яркие краски заката, — пробормотала Милли, пытаясь сохранять спокойный голос. — Все эти оттенки пурпурного и оранжевого — красиво, но безвкусно, как яркий макияж на пожилой даме.

— Я соглашусь, что тот момент, когда солнце уже село, — более в твоем стиле. Элегантно и утонченно.

— А тебе что больше нравится? Секунды до или после?

Чейз молчал, и Милли чувствовала, как тяжелеет и давит воздух вокруг. Она не могла дышать.

— До, — наконец ответил он. — Когда предвкушаешь.

Они говорили уже не о закате. Милли посмотрела на Чейза, чей взгляд был устремлен в почти черное небо. Солнце со всеми своими яркими красками потонуло до утра.

— Итак, поведай мне, — начала она, — как тебе удалось так быстро организовать частную террасу? Или у тебя всегда зарезервирована одна на случай свидания?

Чейз раскатисто рассмеялся. Да, этот мужчина умел наслаждаться жизнью. Ничего удивительного. Хотя она не осуждала его. Просто… завидовала.

— Полное разоблачение.

— Конечно.

Чейз потянулся за голубой рубашкой, которая лежала на одном из стульев. Похоже, он предусмотрел все и открыто демонстрировал это. Милли завороженно следила, как его длинные пальцы застегивают пуговицу за пуговицей, скрывая от взора мускулистый торс.

— Этот отель принадлежит моей семье.

— Оу… — пораженно выдавила Милли.

— Да. «Оу» — подходящее восклицание, — улыбнулся он.

— Удобно, наверное.

— Свои плюсы есть, не спорю, — ответил он; в голосе больше не было свойственной ему непринужденности.

Милли стало интересно. Впервые Чейз не улыбался, а плотно сжимал челюсть. Он повел ее к столику со свечами, мерцающими в сумерках, и усадил в кресло.

— Отель принадлежит семье Брайант. — Милли помнила все, как обычно.

— Бинго.

— Компания, где я работаю, сотрудничает с ними, — вспомнила она.

Собственно, поэтому Милли здесь и очутилась. Джек предложил ей провести отпуск именно на этом курорте.

— А у тебя разве нет правила не смешивать работу и развлечение?

— Не важно, я не занимаюсь их счетами.

— Какое облегчение, — заключил Чейз. Он продолжал говорить сквозь зубы. Да уж, похоже, не все так гладко в этой семье.

— Итак, ты из семейства Брайант, — подытожила Милли, зная, что это реплика заденет его. — Какой из сыновей именно?

— Ты знаешь всех в семье?

— А кто нет?

Это было правдой. Все газеты Нью-Йорка пестрели статьями об этой семье. Да и в Интернете, прежде чем добраться до своего почтового ящика, можно было прочитать десяток интригующих заголовков. Читала ли она что-то о Чейзе? Возможно. Всего было три сына империи Брайант, и каждый метил на место нового Казановы.

— Я младший, — выдавил Чейз и откинулся в кресле. Его тело выглядело расслабленным, но голос выдавал напряжение. — Мой старший брат Арон занимается недвижимостью, средний брат Люк — продажами.

— А у тебя собственное дело.

— Да.

Милли распирало от любопытства. Почему Чейз не участвовал в семейном бизнесе?

— Что-то я не слышала о том, чтобы компания «Брайнт интерпрайзес» занималась и архитектурой.

— Верно, — процедил Чейз.

— Так что же заставило тебя покинуть родное гнездо?

— Переходим на личное?

— Разве?

— Почему ты выбросила свое полотно?

Милли пораженно посмотрела на него. На лице Чейза красовалась хитрая улыбка.

— Я первая спросила.

— Я не люблю исполнять чужие приказы. Твоя очередь.

— А я не люблю рисовать.

Они уставились друг на друга. Ничья. Похоже, не у одной Милли здесь есть секреты.

— Интересно, — протянул он наконец. — Ты не любишь рисовать и тем не менее приперла весь этот хлам на пляж и полчаса потратила только на то, чтобы установить там свою портативную студию.

Милли вздрогнула:

— Мне нравилось рисовать раньше, когда я была младше.

«Значительно младше. Когда еще были силы», — подумала она и вслух добавила:

— Я подумала, вдруг мне понравится снова.

— Почему же передумала?

Она еще раз вздрогнула. Все нормально. Она могла об этом говорить. В этом нет ничего откровенного.

— Я просто чувствовала, что это не мое.

— Ты вроде не из тех, кто полагается на свои чувства.

— Опять пытаешься определить меня в какую-то категорию, Чейз? — слегка улыбнулась Милли.

— Прости, — признал он, рассмеявшись.

— Да ладно. Ты прав. Я вполне подхожу под…

— Ты делаешь это специально.

— Может быть.

— Значит, ты не такая, какой кажешься.

— Неправда! — защищающимся тоном возразила Милли.

— Ты хочешь быть такой, какой кажешься, — логически заключил Чейз.

Она почувствовала прилив гнева. Это в любом случае было лучше, чем та смесь ужаса и похоти, в которой она погрязала последний час.

— Ты что, прикупил новую книжку по психологии?

— Виноват, — засмеялся Чейз, демонстративно поднимая руки. — Что я еще могу сказать, мне просто скучно в отпуске.

Эта фраза тут же разрядила накаляющуюся обстановку. Но Милли не покидало ощущение, скорее даже уверенность в том, что он отступил, потому что сам так захотел. Ее жалобы тут ни при чем. Да уж, в этой игре вел явно Чейз.