Ирина говорила — и в душе все больше нарастало ощущение тупика, из которого не выбраться. Она готова была жаловаться бесконечно, выплескивая все, что накипело, но Светка, кажется, устала слушать ее излияния. Она решительно затушила сигарету в пепельнице и твердо сказала:

— Ладно, хватит. Нечего зря плакать. Есть у меня одна знакомая…

Ирина попробовала улыбнуться.

— Она что — из кадрового агентства? Устраивает на работу ни к чему не годных тетушек? Или подыскивает им новых мужей, которых на специальных фермах выращивают?

Но Светлана шутку не поддержала. Напротив — она говорила очень серьезно, как человек, который нашел наконец решение сложной задачи:

— Нет. Она — колдунья.

От удивления Ирина осеклась на полуслове. Вот уж не ожидала, что Светка — такая современная, успешная, даже циничная! — может верить в эти бабушкины сказки.

— Да ладно! Я по телевизору видела — все они шарлатанки! Только голову морочат да деньги тянут, а толку никакого.

— Нет, — покачала головой Света, — Альвина — она не такая, как все. Сама увидишь. И денег она твоих не возьмет… Пока, по крайней мере.

— Что же она, вообще не берет? Даром работает?

— Берет, конечно. И немало. Но — только за результат! К ней знаешь какие люди ходят? И принимает она только по рекомендации, не с улицы и не абы кого.

— А… Ты-то откуда знаешь ее? — несмело спросила Ирина.

— Слухами земля полнится. Сарафанное радио. Посоветовали… добрые люди.

Света невесело усмехнулась. Видно было, что говорить на эту тему ей неприятно, но Ирина не унималась:

— И что — помогло? Сработало?

— Сработало. Но это к делу не относится.

Вспоминать о романе с Эдиком было неприятно.

Подумать только, взрослая самостоятельная женщина — и вдруг потеряла голову, как девчонка-школьница! Поначалу просто было очень лестно, что на нее обратил внимание молодой человек, еще не перешагнувший тридцатилетний рубеж. Приятно думать, что ты еще о-го-го… Потом роман как-то незаметно перешел в совместную жизнь — Эдик все чаще и чаще оставался у нее ночевать, и будто само собой получилось, что они уже не расставались. Света честно решила расставить все точки над «i» — сказала, сколько ей лет, произносила правильные и скучные слова о том, что у них нет будущего, а сама в то же время ужасно боялась, что он признает ее правоту, попрощается и уйдет навсегда.

Но вышло иначе. Любимый только посмеялся над ее страхами, сказал, что возраст для него не имеет никакого значения, что она прекраснее всех на свете и еще всякие волшебные глупые слова, от которых тает сердце любой женщины… И Света как будто попала в сказку.

Он никогда не забывал принести ее любимые цветы, готовил ванну с ароматной морской солью, когда она, усталая, приходила с работы, варил кофе с корицей, как она всегда любила… Правда, у самого Эдика с карьерой не очень-то ладилось, и большую часть времени он слонялся без дела, все «искал себя». Жить приходилось на ее деньги, но Светлану это не очень-то волновало — в конце концов, она достаточно зарабатывает! А с ним было так хорошо… Может быть, впервые в жизни она чувствовала себя не «железной леди» — насмешливой, циничной, деловой, закованной в строгий офисный костюм, словно в броню, а настоящей Женщиной с большой буквы — нежной, юной и любимой.

Именно тогда, совсем потеряв голову, она отправилась к госпоже Альвине. Та ее предупредила честно — тебе решать, тебе и отвечать за все! Она тогда не придала значения ее словам — ну что плохого может случиться, если Эдик останется рядом с ней и они будут счастливы?

Светлана тогда сделала все, что велела ей колдунья. Страшно было идти на кладбище ночью, чтобы закопать булавку, которую она ей дала, но чего не сделаешь ради любви! И не обманула колдунья, все было, как она обещала, — в первое время, по крайней мере. Светлана чувствовала себя на седьмом небе от счастья и даже начала задумываться о том, что стоило бы официально оформить их отношения. В конце концов, почему бы и нет? Эдик был так мил и нежен, никуда уходить не собирался, у него даже появились какие-то деньги… Может, остепенится мальчик, человеком станет?

Тем больнее было прозрение. Сладкий альфонс оказался начинающим наркодилером, правда не очень умным и не очень опытным. Потому в один прекрасный день (для Эдика, конечно, он вовсе не был прекрасным!) герой-любовник отправился на восемь лет в тюрьму за распространение кокаина. Светлана до сих пор вспоминает с содроганием тот день, когда к ней пришли с обыском, и сколько потом пришлось отстегнуть людям в погонах, чтобы не оказаться причастной к этой истории.

Очень не хочется все это вспоминать сейчас, вторгаться в запретное прошлое, но ради подруги…

— Ладно, — Светлана посмотрела на свои маленькие изящные часики, — мне пора, извини. Работать надо. Я только на час и вырвалась… А ты подумай!

Она порылась в ежедневнике, быстро написала телефон на салфетке, положила ее на стол перед Ириной и вышла из кафе, гулко стуча по каменному полу высокими тонкими каблучками.

Домой Ирина вернулась совершенно растерянная. Разговор со Светланой никак не шел из головы. По дороге она заглянула в супермаркет, но вместо свежих овощей и парного мяса купила несколько коробок с замороженными полуфабрикатами. Готовить по полной программе было уже некогда, сын вот-вот вернется из школы. Бедные дети, проводят там целый день!

Она кое-как навела порядок в квартире, но, пока складывала разбросанные вещи, пока застилала злосчастную постель, думала только об одном — может, Светка права? Может быть, эта самая колдунья действительно поможет? Этот день она забудет, как страшный сон, и у них с Витей все будет по-прежнему… Да нет, невозможно это! В двадцать первом веке верить в бабушкины сказки просто смешно.

Ключ повернулся в замке, хлопнула входная дверь. Сын пришел… А она даже приготовить ничего не успела! Под рукой только эти замороженные брикеты, называемые «биточками деликатесными». Надо сейчас быстренько разогреть их в микроволновке. Ирина выложила на керамическую тарелочку содержимое коробки, сунула ее в печку и вышла в прихожую.

— Толик, как дела?

— Нормально.

Сын повесил куртку на вешалку, скинул кроссовки, прошел в свою комнату и тут же уселся за компьютер. Ей показалось, что он даже не замечает ее присутствия. Хорошо, конечно, что мальчик такой увлеченный, не пьет пиво в подъезде и не шатается по улице с подозрительными компаниями, но в последнее время она часто замечала на его лице странное, отсутствующее выражение, словно Толик был вовсе не рядом с ней, а витал где-то далеко, в своих виртуальных мирах. Кажется, ему там было даже уютнее.

Ирина заглянула в комнату сына, подосадовала про себя на привычный беспорядок, но вслух сказала только:

— Иди руки мыть. Сейчас тебя покормлю.

— Мам, некогда! Я убегаю. Вечером буду, часов в десять.