— Отодвинься! Отодвинься подальше! — закричал мне мистер Галантер.

Я сделал два шага назад. Потом тоже принял стойку.

Первая подача у нашего питчера не получилась. Ешиботники встретили ее громким смехом. Молодой раввин не отрываясь смотрел на Дэнни.

— Не бери в голову, Шварци! — крикнул я. — Давай следующую!

Вторая подача прошла на фут выше головы Дэнни. Ешива заулюлюкала. Мы с Гольдбергом переглянулись. Мистер Галантер тихо стоял за третьей базой, не отрывая взгляда от нашего питчера. Молодой раввин по-прежнему смотрел на Дэнни Сендерса.

Следующая подача Шварци оказалась медленным прямым набросом, и не успел мяч пролететь половину расстояния, я по движению левой ноги Сендерса уже понял, что он намерен сделать. Он развернулся, и все его длинное, худое тело начало вкладываться в замах. Я напрягся в ожидании звука удара, и когда он раздался, то хлопнул, как пушечный выстрел. На какое-то мгновение мяч исчез из вида. Затем я увидел, как Шварци ныряет вниз, а мяч проносится в воздухе на том самом месте, где только что была его голова. Я попытался его перехватить[9], но мяч летел слишком быстро — едва я успел поднять перчатку, как он уже был в зоне центрального полевого. Его поймали с отскока и переправили Сидни Гольдбергу — но к этому моменту Дэнни Сендерс уже прочно стоял на моей базе и команда ешивы кричала от радости.

Мистер Галантер попросил у судьи паузу и вышел на поле к Шварци. Сидни Гольдберг кивнул мне, и мы тоже подошли к ним.

— Он же меня убить мог! — горячился Шварци. Это был паренек среднего роста. С длинного лица, покрытого прыщами, струился пот. — Господи, вы видали, что это был за мяч?

— Видали, видали, — мрачно ответил мистер Галантер.

— Он несся слишком быстро, его невозможно было остановить, — вступился я за Шварци.

— Слыхал я о Дэнни Сендерсе, — заметил Сидни. — Он всегда целит прямо в питчера.

— Почему вы мне не сказали?! — запричитал Шварци. — Я бы поостерегся!

— Я только слышал об этом, — возразил Гольдберг. — Ты всегда веришь тому, что слышишь?

— Господи, этот мяч, он же меня убить мог! — повторил Шварци.

— Ну как, останешься на подаче? — спросил мистер Галантер. На лбу у него выступила испарина, и выглядел он очень озабоченным.

— Конечно, мистер Галантер! Все нормально!

— Уверен?

— Уверен, да, уверен!

— Смотри, не геройствуй… На этой войне нужны живые бойцы, а не мертвые герои.

— Я… я не геройствую, — сбивчиво пробормотал Шварци. — Я еще исправлюсь. Это же ведь только первый период.

— Ладно, боец, — без особого энтузиазма ответил мистер Галантер. — Просто держи строй.

— Я сделаю, что смогу, мистер Галантер.

Тот кивнул, все еще мрачный, и пошел с поля, утирая лоб извлеченным из кармана платком.

— Господи Иисусе![10]— сказал Шварци, когда мистер Галантер ушел. — Этот ублюдок метил прямо мне в голову!

— Да ладно тебе, Шварци, — ответил я. — Что он, Бейб Рут?[11]

— Ты же слышал, что Сидни сказал.

— Не подноси им мячи на блюдечке, и они не будут так лупить.

— Кто это подносит мячи на блюдечке? Отличная была подача!

— Ну конечно.

— Ребята, — вмешался подошедший судья, — вы здесь до вечера болтать собираетесь?

Это был беспокойный коротышка лет под пятьдесят.

— Нет, сэр, — ответил я как можно вежливее, и мы разбежались по своим местам.

Дэнни стоял на моей базе. Его белая рубашка прилипла к спине и плечам от пота.

— Отличный был удар, — обратился я к нему.

Он с любопытством взглянул на меня и ничего не ответил.

— Ты всегда так лупишь в питчера? — спросил я.

Он слегка улыбнулся.

— Ты ведь Рувим Мальтер, — сказал он по-английски безо всякого акцента. У него был низкий хрипловатый голос.

— Ну да, — ответил я, недоумевая, где он мог слышать мое имя.

— Твой отец — Давид Мальтер, который пишет статьи о Талмуде?

— Точно.

— Я сказал своей команде, что сегодня мы прикончим вас, апикойрсим[12].

Это было сказано ровным, лишенным всякого выражения голосом, и я надеялся, что холодок, который я вдруг почувствовал, никак не отразился на моем лице.

— Валяйте. Можете повертеть на счастье свои цицит.

Я отошел от него и занял свою позицию на второй базе. Взглянул за проволочное ограждение и увидел там Дэви Кантора, он смотрел на поле, руки в карманах. Потом быстро принял стойку, потому что Шварци на позиции питчера замахнулся для броска.

Баттер широко взмахивал битой на два первые броска и оба раза промахивался. Следующий удар прошел слишком низко, и он не стал на него дергаться, затем послал стелющийся мяч в сторону первого бейсмена, который с отскока сбросил его себе под ноги, обстучал и, наконец, поймал — как раз вовремя, чтобы увидеть, как Дэнни Сендерс успешно завершил свою пробежку и вернулся на домашнюю базу. Наш бейсмен замер на мгновение, охваченный стыдом, затем кинул мяч обратно Шварци. Мистер Галантер утирал пот, стоя на своем месте у третьей базы. Команда ешивы снова шумно радовалась. Все пытались дотронуться до Дэнни Сендерса и пожать ему руку. Я заметил, что раввин широко улыбнулся, затем вернулся к своей книге.

Сидни Гольдберг подошел ко мне.

— Что тебе Сендерс сказал? — спросил он.

— Он сказал, что сегодня они убьют нас, апикойрсим.

Сидни уставился на меня.

— Славные они ребята, эти ешиботники, — пробормотал он и медленно отправился на свое место.

Следующий баттер заслал далекий мяч в правое поле. Мы поймали его на лету.

— Ура-ура, — саркастически прокомментировал Сидни Гольдберг, пока мы шли с поля. — Похоже, скоро они прервутся на вечернюю молитву и предложат нам присоединиться.

— Не предложат. Мы для них недостаточно благочестивы.

— Где они так лупить выучились?

— А я знаю?

Мы сгрудились вокруг мистера Галантера за проволочной сеткой.