— Какое интересное имя — Виталия, — продолжил я разговор.

— Греческое, — охотно поддержала тему она. — Его, как правило, его почему-то сразу сокращают до Виты, поэтому я так и представляюсь, но вообще-то мне ужасно не нравится! Друзья зовут меня Талия или просто Таша.

"Таша, надо же, как мило", — подумал я, и добавил в слух:

— Талия? Так у греков звали одну из муз, — начал было блистать эрудицией я. — Она покровительствовала, кажется…

И забуксовал. Так далеко мои познания об античности не простирались.

— Правильно, комедии, — закончила за меня моя собеседница и в притворном ужасе закатила глаза. — Боже, еще и эрудит! У меня с утра удачный день.

Я снова от души рассмеялся. Нет, определенно с чувством юмора у нее было все в порядке! А ведь юмор в девяноста случаях из ста есть непременный атрибут ума. Однозначно, она нравилась мне все больше и больше.

— Осталось выяснить, нравлюсь ли я вам? — тут же словно прочитала мои мысли

Талия.

И тут она скинула с плеч платок и встала посредине комнаты. Ее коротенький халатик приталенного фасона был сшит из полупрозрачной ткани и практически ничего не скрывал. К тому же, обеспечивая мне полностью панорамный обзор, Талия пару раз крутанулась передо мной в изящном пируэте, и если я чего и недоглядел при первом раунде осмотра, то сейчас уж упустить что-либо было просто невозможно. Изящная маленькая головка ее сидела на высокой, прямо-таки лебединой шее. Очень узкая талия и потрясающе округлые бедра. Ноги — не просто длинны и стройны, а с тонкой голенью и прорисованными икрами, чего так не хватает тоже длинным, но невыразительным каким-то ногам Жанны. А повыше ног, пониже спины шло то, что хоть и принято карамельно называть «попкой», а я именую просто и конкретно — задница, как бы грубо и вульгарно, по мнению некоторых эстетствующих элементов, это ни звучало! Так, что пардону, конечно, просим, но дальше шла задница — круглая и выпуклая, как хорошо накачанный волейбольный мячик, и которую, как тот мячик, так и хотелось поскорее взять в руки! Ну и, наконец, выше и спереди была грудь совершенно безупречной формы, топорщившаяся из-под тонкой ткани двумя остренькими сосочками. А какое действие все это еле прикрытое великолепие, продемонстрированное с предельной откровенностью, произвело на меня, читатель, наверное, уже догадался. В общем, с чувством произнося стандартную пошлятину: "Ты безумно мне нравишься!" я не удержался, и в полное доказательство того, что не кривлю душой, интенсивно заерзал в кресле.

Талия счастливо рассмеялась и снова чмокнула меня в щеку.

— Я так рада! Хочешь чаю или кофе? — сразу же, но ни секундой раньше, тоже перешла на «ты» она. С тактом у нее тоже все было на месте.

Вовремя вспомнив, что с сегодняшнего утра я худею, я великодушно согласился на чай без сахара. Талия усадила меня в кресло, оказавшееся очень удобным, и упорхнула на кухню. Пока она звенела оттуда посудой, я, не зная, чем заняться, обратил внимание на пачку глянцевых журналов, лежащих под столом прямо на полу, и вытянул наугад парочку из середины. Первым оказался сисястый «Hustler» — пожалуй, самая развесистая порнуха, какую только можно встретить в ларьках — и это опять легонько, но очень неприятно кольнуло в сердце. Каким-то диссонансом этот порно-журнал звучал со всем нашим общением, несмотря на краткость, уже обретшим вполне определенную атмосферу. Я даже подумал, что попал он сюда, наверное, случайно, и в полной уверенности, что следующим окажется какой-нибудь «Elle» или «Vogue», запихнул «Hustler» обратно под стол. Но я не угадал. Второй журнал, хоть был мне совершенно неизвестен, но направленность имел явно ту же, и назывался «Transmagazine». На суперобложке была запечатлена совершенно голая губастая негритянка с бюстом номер бесконечность. Но от других таких же, с позволения сказать, моделей, позирующих, к примеру, для того же "Hustler'а", эту отличала одна деталь. Да, всего одна, но настолько существенная, что я даже замотал головой, как бы прогоняя из головы наваждение. Мне почему-то припомнились кентавры из легенд Древней Греции, эдакие комбинированные существа, полулюди, полукони. А пришли такие ассоциации мне на ум потому, что лицо и торс у «шоколадки» на обложке были непререкаемо дамскими, а вот все, что ниже, настолько же неопровержимо принадлежало к особенностям пола противоположного. Хм, да-а! Как говорится, подборочка литературы еще та! Хотя ведь лежали они не на, а под столом — значит, не для твоих глаз, чего тебя к ним потянуло? Кто знает, откуда они здесь, и что здесь делают. Убрать их скорее туда, где лежали. Но Талия уже возвращалась с кухни, и я только и успел, что с максимально безразличным видом бросить журнал на стол. Талия поставила дымящуюся чашку с чаем на стол, сама уселась в другое кресло, уютно закинув ногу на ногу. Спросила: "Ты не куришь? Можно, я покурю, пока ты пьешь чай?" — Я кивнул: "Конечно!"

Ее сигареты лежала рядом с журналом. Она взяла пачку, вытянула одну белую тонкую сигарету, закурила, затянулась ароматным дымом и бросила пачку опять на стол. Пачка упала на журнал, прямо на нижнюю часть кентавра. Только тут Талия заметила (или сделала вид, что заметила) журнал, и брови ее изумленно взлетели вверх.

— О, чем ты тут развлекался! — воскликнула она в притворном ужасе. Ну, и как тебе?

— Прости, что конкретно? — между двумя прихлебами из чашки с невинным видом поинтересовался я.

— Я имела ввиду, как ты относишься к таким вот удивительным вещам? выпуская дым, пояснила Талия.

Интересно, чего это она завела разговор на эту тему? Проверяет, что ли, степень моей продвинутости в вопросах секса? Однако, надо что-то отвечать. Я прокашлялся, как перед докладом, отхлебнул из чашки и с серьезным видом сказал:

— Да, наверное, как к чуду природы отношусь.

* * *

Реакция Талии на банальную, в общем то, сентенцию оказалась несколько неожиданной:

— Чудо природы, как мило, — задумчиво и как-то мечтательно-тихо произнесла она.

"Странная какая-то", — констатировал я про себя, но сразу же списал это на счет романтизма, вполне возможно, еще сохранившегося в этой девической еще по сути головке. И тут же эта головка родила нечто совсем уж концептуальное.

— Антон, а что тебя вообще привело сюда, что толкнуло написать то объявление? — задумчиво глядя мне в глаза, спросила Талия.

Ну вот, здорово живешь! Это что — здравствуйте, вопросы морали и нравственности! Да кабы еще самому знать ответ-то…

Да, на самом деле, что привело меня сюда? В смысле — не конкретно сегодняшние поиски того, с кем убить вечер пятницы, а — по большому счету? Да, сложный вопрос, и раздумывать в поисках ответа на него сейчас совершенно не хотелось. Тем не менее я счел уместным изобразить на лице глубокомысленную задумчивость.

— Ну, как тебе это объяснить, — начал я помолчав количество времени, уместное для такого емкого вопроса.

Но Талия из моего несостоявшегося внутреннего монолога в отличие от меня, похоже, все поняла, причем дословно.