мельтешащие картинки, пока не осознал, что смотрит сериал, который его абсолютно не интересует. Он выключил ящик и подошел к книжной полке. Специальная полицейская литература, мемуары, книги по истории и философии, подаренные ему Ирис много лет назад. Она любила читать и забрала все свои книги, когда они расстались. Как же, черт возьми, давно это было! Несмотря на это, он отчетливо видел ее лицо: пухлые губы, высокие скулы, карие, слегка раскосые глаза, длинные темные волосы.

Он взял в руки книгу, тут же вернул ее на место, открыл другую, однако ничто не привлекло его внимания. Внезапно собственная квартира показалась ему тесной. Наверное, нужно было выйти и выпить пива. Но как без компании? Он мог бы позвать коллегу, Удо Папе например, но тот подумал бы, что Айзенбергу захотелось поплакаться в жилетку. Как же живут другие одинокие люди? Ведь совсем не сложно найти разумное применение свободному времени!

Наконец он решил, что нужно поговорить с кем-то сторонним и выслушать его непредвзятое мнение. После недолгих раздумий он взял в руки сотовый телефон.

— Эрик Хэгер.

— Привет, Эрик. Это Адам.

— Ого, какой сюрприз! Сто лет тебя не слышал!

Айзенберг учился вместе с Эриком Хэгером в Полицейской академии в Мюнстере. После выпуска они продолжали общаться, несмотря на то что их дороги разошлись. В то время как Айзенберг последовал высокому призванию полицейского и поступил на службу в криминальную полицию Гамбурга, Хэгер сразу же попал в Федеральное управление уголовной полиции в Висбадене. Сейчас он был командиром группы прикрытия ФУУП в Берлине, которая обеспечивала безопасность конституционных органов. Айзенберг рассказал своему старому другу о проваленной операции.

— Прости, если утомил тебя своим рассказом, но мне нужно услышать независимое мнение. Что мне теперь делать, как думаешь?

— Вопрос не в том, что тебе делать, а в том, чего бы ты хотел. Если я правильно тебя понял, твой начальник — идиот. Даже если твой приказ и был ошибкой, то…

— Ты тоже считаешь, что я ошибся?

— Я считаю, что это спорный вопрос. Мне самому приходилось принимать решения, в правильности которых я не был уверен. Невозможно знать, что произошло бы, реши ты иначе. Если бы девушка погибла, ты бы упрекал себя до конца дней. А теперь ты упрекаешь себя в том, что упустил заказчиков. Это часть нашей работы. Определяющий момент состоит в том, что этот Грайсвальд тебе не доверяет. Судя по твоему описанию, он профнепригоден для ответственной руководящей должности. Если хочешь, я попробую узнать, какие у него скелеты в шкафу.

— Нет, не нужно. Я не намерен ему мстить.

— Как знаешь. Но тебе выбирать между конфликтом и бегством.

— На конфликт точно не пойду, — сказал Айзенберг, немного подумав. — Во-первых, у Грайсвальда хорошие связи с сенатором по внутренним делам, он-то и посадил его в кресло руководителя. Во-вторых, я не намерен тратить свое время и силы на игры. На это у меня нет ни амбиций, ни подлости. Я хочу ловить преступников. Это моя работа, и я перестану ее выполнять лишь с выходом на пенсию.

Хэгер засмеялся.

— Я тебя знаю, ты и на пенсии свое дело продолжишь. Но чтобы до нее дожить, тебе придется перевестись в другой отдел.

— Ты меня знаешь, я просто так не сдамся. Кроме этого, дело о синдикате торговцев девушками еще не раскрыто. Мы снова в начале пути.

— Ты вроде моего совета хотел. Вот он: если Грайсвальд не изменит своего отношения к тебе, у тебя не получится накрыть эту шайку, только зря изведешься. Соглашайся на перевод. Ты хороший полицейский и будешь всегда раздражать своего безграмотного начальника. Я взял бы тебя хоть сейчас в свою группу, но нам недавно урезали ставки, а теперь требуют, чтобы мы передали часть своих полномочий Федеральной полиции. Но если хочешь, я подыщу тебе вакансию.

— Даже не знаю. Я боюсь признать себя пораженным.

— Не бойся: тебя гложет то, что Грайсвальд заставляет тебя уйти. Ты бы и сам ушел, но повиноваться его воле — просто не вяжется с твоими представлениями о надлежащем поведении в отношении ублюдков.

Айзенберг задумался.

— Ну хорошо, ты прав. Мне противно выполнять его требования.

— Возможно, на самом деле он этого и не хочет.

— Что ты имеешь в виду?

— Просто подумай. Он хорошо знает тебя и понимает, что ты ему не повинуешься. Предположим, он лишь хотел проучить тебя, но никак не уволить. Тогда его слова о поиске нового места — всего лишь манипуляция, чтобы заставить тебя подчиниться. Ни один начальник не может себе позволить запугать всех сотрудников. Непривычно высокая доля заявлений о переводе в другие отделы бросит тень на него. Каждый должен понимать, кто начальник, но никто не смеет уйти по собственному желанию. Скорее всего, со временем он снова включит тебя в незначительную оперативную работу, делая вид, что облагодетельствовал. Он всего лишь пытается показать свою власть.

— Хм-м. Такое мне в голову не приходило. Должен признать, это в его духе. Но сейчас, как назло, у меня не осталось желания работать под его началом.

— Тем более соглашайся на перевод. Сколько тебе сейчас? Пятьдесят два? Еще совсем не поздно начать сначала. С твоим опытом ты практически в любом отделе сможешь занять должность, на которой будешь приносить пользу. Не исключено, что прямо сейчас где-то ищут руководителя уголовного комиссариата. Чем не вариант для тебя?

— Но я не хочу уезжать в провинцию. А все комиссариаты в Гамбурге укомплектованы.

— Я смотрю, ты амбициозен, — Хэгер сдержанно засмеялся. — Ну хорошо, я поищу. Если найду что-то стоящее, позвоню.

— Спасибо, Эрик. И за совет спасибо.

— Не за что. Кто знает, может, ты и в Берлине окажешься. Тогда снова, как в студенческие времена, выпьем вместе пива!

— Я — только «за».

* * *

От разговора Айзенбергу полегчало. Именно то, что его давний друг не стал притворяться и уверять, что он принял единственно верное решение, парадоксальным образом его успокоило. Он посмотрел новости, потом — старый фильм с Хамфри Богартом и отправился в кровать. Перед сном он подумал, что девушка, из-за которой провалилась операция, сейчас, наверное, тоже лежит в теплой постели, зная, что скоро вернется домой.

Все не так уж плохо.

Глава 4

На следующий день Мина решила навестить Томаса в студенческом общежитии. Гнев сменился беспокойством. Что-то было не так. Вчера она до поздней ночи пыталась выйти на связь с ним. Он не отвечал ни на звонки, ни на имейлы, ни на сообщения в чате, несмотря