— Тот случай, когда я благодарен вражеской команде, — рассмеялся я, видя, как она корчится на земле, хватаясь за голову, а сам уже через две секунды высунулся из-за машины и выстрелил по троим бойцам вражеской команды, что гуськом передвигались по краю улицы, прячась за машинами, которые словно специально были припаркованы вдоль улицы.

Разумеется, я ни в кого не попал, не с моим глазомером. А вот Кондратьев меня приятно удивил, едва не уложил одного из них. Тот лишь чудом успел спрятаться.

— Действуем по плану, — бросил я ему. — Отходим в переулок.

— А она?

— А что она? Она труп, — усмехнулся я.

— Козлы! — бросила нам лежащая в слезах Гуревич. — Больно же.

— Трупам слово не давали, — отмахнулся я от её возмущения, скрываясь в переулке. Нам в спины тут же прилетело, но ни один из шариков не попал, лишь окрасил стену желтыми пятнами.

— Пока всё идет отлично, — довольно сказал Контратьев. — Щас мы их…

А вот я не испытывал его оптимизма. Их там трое, значит где-то ходят ещё шестеро. Вопрос где? Я присел у края стены, отстреливаясь, мой единственный “оставшийся в живых” товарищ стрелял у меня из-за плеча.

— Попал! — обрадовался он.

— В руку, — сообщил ему я. — Не считается.

По правилам “смертельными” считаются попадания в грудь и голову. Руки-ноги дают бойцу возможность продолжать участвовать в схватке, но мешают использовать раненую конечность. Если попали в ногу — надо хромать, если в обе — нельзя ходить. С руками соответственно так же.

— Зато меткости поубавится.

— Ну, тут ты прав, — согласился я, бросая короткие взгляды на наших стрелков. И чего они молчат? Противник уже на линии огня, можно ударить им в спины. Но никто из наших кроме нас с Кондратьевым не стрелял.

И тут прямо нам под ноги что-то прилетело. Я опустил взгляд и беззвучно выругался.

Граната!

Разумеется не боевая, а такая же тренировочная, но это не отменяет факта, что если она рванет, мы присоединимся к Гуревич. Вот уж хрен!

Я бросился вниз, подхватил её с земли, одновременно совершая перекат, и швырнул прямо той троице, что её и бросила, попутно молясь, чтоб та не рванула у меня прямо в руке. Повезло, не рванула, но и полноценно достигнуть цели не успела, взорвалась где-то в воздухе над их позицией, забрызгивая улицу краской.

На нас с Кондратьевым не попало, а вот на вражескую команду совсем чуть-чуть. Думаю, не считается, наблюдатели скорее засчитают это как “царапины”.

— Так вам! — крикнул Кондратьев, выскочив из укрытия в порыве чувств, и тут же чуть не схлопотал “пулю”. Хорошо, что я заметил стрелка и дернул парня на себя, спасая его от неминуемой “смерти”.

— Придурок! — рыкнул я.

— Извини, — он бросил взгляд на стену позади и увидел пятно от краски примерно на том же уровне, где должна была быть его голова.

Что происходит? Где остальные мои товарищи? Почему не прикрывают?

Похоже, что план пошел коту под хвост, и нужно импровизировать. Я конечно могу воспользоваться духовной броней и просто пойти и перестрелять их всех, но какой будет смысл в такой победе?

— Отходим! — приказал я.

— Но это же не по плану!

— План накрылся. Хочешь присоединиться к Гуревич — милости прошу.

Коля секунду смотрел на лежащую на земле девушку, что бросала на нас гневные взгляды, а затем утвердительно кивнул.

Мы пошли по переулку, пока не наткнулись на тупик. Ну да, не просто же так мы выбрали именно это место. Тут к нам со спины не зайти. Впрочем, и загонять себя в безвыходное положение я не собирался. Тут находился вход в одно из зданий, закрытый. Мы это проверили ещё до серены, во время обдумывания тактики. Вот к этой двери я и подскочил, дернул ручку, убеждаясь, что ничего не изменилось, и со всей силы пнул, вышибая дверь с петель.

— Охренеть! — охнул позади меня Кондратьев. — Я знал, что ты сильный, но не думал, что настолько.

Я лишь усмехнулся. Заскочил в здание и тут же рванул к главному входу, ведущему на улицу. Быстро выглянул и довольно ухмыльнулся, видя, как троица врагов уже подбирается к переулку. И, на мое счастье, они совершенно не смотрели на ту точку, где спрятался я.

Я бросил взгляд на Кондратьева и жестом показал, что хочу сделать. Он округлил глаза, попытался возразить, но с чего это я должен был его слушаться? Я выскочил из здания, прыгнул вперед, сделав перекат, и оказался буквально в двух метрах от крайнего противника. Вернее крайней. Кареглазой девушки с круглым лицом. Она услышала что-то, развернулась, но не успела даже вскрикнуть, а три шарика с краской уже попали ей точно в грудь. Промазать почти в упор я не мог.

Перевел оружие на второго, но выстрелить успел лишь один раз, “оцарапав” его плечо.

— Он Катю подстрелил, сволочь!

Два парня, что шли впереди, выстрелили почти одновременно, но “пули” окрасили брусчатку, а я уже скрылся за машиной, готовя следующую атаку. И мне все ещё жутко интересно, что с моими союзниками, ведь если бы план сработал, эта троица уже была бы “мертва”, а в итоге это мне приходится с ними разбираться.

Я бросил винтовку в сторону, заставляя оставшихся на ногах бойцов повернуться на шум, а сам в этот момент перепрыгнул автомобиль, выхватывая из ножен тренировочный нож. Стреляю я может и скверно, а вот в ближнем бою смертельно опасен.

Удар. Удар Удар.

Три удара по застигнутому врасплох противнику, и он, досадливо кривясь, стал падать. Ага, щас! Так я ему и позволил! Ухватив его за ворот формы, я толкнул его прямо на второго, отчего уже они оба упали на землю, и прежде чем последний успел сбросить с себя “мертвого” товарища, я добил его ударом ножа в горло, проведя длинную синюю линию по коже.

— Да бли-и-и-ин… — протянул тот.

— Мальчики, ну как так-то… — с досадой протянула “мертвая” Катя.

— Эй, вы типо мертвы, так что не болтайте, — усмехнулся я.

— Да иди ты, — сердито буркнул тот, которого я толкнул на друга. — Это вообще не честно!

— Да-да, — отмахнулся я и побежал в сторону позиции наших снайперов. Какого хрена они бездействовали? — Коль, догоняй!