Китайский гарнизон после нескольких стычек бежал из города, бросив собственный флот в полной изоляции. Теперь и на берегу, и на море адмирала Тинга ждали японцы. Отчасти спасало положение то, что острова, прикрывающие вход в бухту, оставались в руках китайцев. Но это зыбкое равновесие не могло длиться бесконечно. В ночь на 4 февраля японские миноносцы повторили атаку, несмотря на сильный шторм и лютый холод – люди просто замерзали на своих боевых постах. Один из миноносцев торпедировал флагманский броненосец «Дин-Юань», который медленно сел на дно. Но так как глубина была небольшой, его башенные орудия продолжали стрелять. На следующую ночь атака была повторена, теперь был торпедирован крейсер «Лай-Юань», который перевернулся и затонул, погубив весь экипаж.

Адмирал Ито в очередной раз попытался завершить дело одним ударом и 7 февраля повел свой флот в атаку. Хотя японским кораблям удалось подавить еще пару батарей на островах, они получили некоторые повреждения. Японцам удалось уничтожить китайские миноносцы, но крупные корабли адмирала Тинга пока еще держались. Войти в гавань японцы не сумели, так как вход был перекрыт боном.

Тинг совершил последнюю отчаянную попытку как-то облегчить свое положение – он приказал броненосцу «Чжень-Юань» обстрелять восстановленные японцами батареи севернее города. Но броненосец получил попадание тяжелого снаряда и тоже сел на дно. Было потоплено еще несколько небольших кораблей.

Положение китайцев стало безнадежным, из Пекина пришло сообщение, что никакие подкрепления посланы не будут и что Тингу следует прорываться в море. Куда?! Адмирал Тинг отправил японцам письмо, пытаясь выговорить приемлемые условия сдачи экипажей и солдат на островных батареях, после чего покончил с собой. То же самое сделали комендант крепости и командир броненосца «Дин-Юань», причем он успел подорвать башни корабля. И если «Чжень-Юань» японцы подняли и отремонтировали, то флагман адмирала Тинга им не достался. Удивительно, но победители действительно отнеслись к пленным очень снисходительно – солдат с островов перевезли на материк и отпустили на все четыре стороны, а служивших в китайском флоте иностранцев также отпустили под честное слово.

Так завершилась история Бейянского флота и морской части Японо-китайской войны. Эпизод получился действительно очень любопытный, так как против одних и тех же береговых батарей поочередно сражались флоты обоих противников, но оба раза победили батареи. И как-то незаметно выяснилось, что даже в порту флот не может чувствовать себя в полной безопасности, хотя лишь во Второй мировой войне он такой безопасности лишился окончательно.

Вскоре после окончания Японо-китайской войны началась война между Соединенными Штатами и Испанией. Началась она со взрыва в порту Гаваны броненосного крейсера «Мэн». Конечно, очень многие историки пытаются доказать, что это коварный президент Мак-Кинли взорвал собственный корабль только ради войны. Но такая выходка была совершенно не в стиле даже самых циничных политиканов XIX века. Не следует современные нравы, точнее, современную безнравственность, механически переносить на события столетней давности. Но этот инцидент пришелся очень кстати и был максимально использован американской пропагандой, которая раздула истерию под лозунгом: «Помни «Мэн»!»

Кстати, странно, что конспирологи не приплели сюда Уильяма Херста с его знаменитой фразой: «Вы обеспечьте фотографии, а я обеспечу войну!» А как бы красиво смотрелось: газетный магнат взрывает корабли своей страны… Беда лишь в том, что в 1898 году Херст был еще никем, так, владелец захудалой газетенки «Нью-Йорк монинг джорнал», и он мог говорить все, что ему вздумается, все равно его никто не слушал. Газетная империя Херста возникла лишь четверть века спустя. И еще одна деталь: американские макрейкеры, несмотря на все свои старания, так и не сумели найти этой телеграммы Херста художнику (не фотографу!) Фредерику Ремингтону.

Как и в предыдущем случае, военные действия на море оказались довольно скоротечными. Например, на Дальнем Востоке все свелось к единственному бою 1 мая 1898 года в Манильской бухте, где эскадра адмирала Дьюи уничтожила отряд испанских кораблей, которым командовал адмирал Монтехо. Снова главным аргументом победителей стали скорострельные орудия, которые доказали, что старые орудия и старые корабли отныне могут лишь обозначить сопротивление, но не более того.

А вот после этого началось самое интересное. Испанцам пришлось решать задачу переброски подкрепления на отдаленные театры, между прочим, впервые в истории. В эпоху парусных флотов это происходило довольно редко. Известия, скажем, из Индийского океана приходили в Европу, когда сама европейская война уже благополучно завершалась, и как-то реагировать на них уже не имело никакого смысла. Если англичане или французы во время своих бесконечных войн и посылали новые корабли в Вест-Индию, это происходило вне связи с ходом военных действий, просто из предположения, что лишние подкрепления не помешают никогда. Потребовалось изобрести телеграф и паровой двигатель, чтобы Морское министерство получило возможность оперативно реагировать на изменения ситуации.

Кстати, любопытная деталь. Американцы, обладавшие значительным превосходством в силах, даже не попытались перенести военные действия в европейские воды, хотя они явно могли попытаться захватить Канарские острова. Кстати, испанцы очень боялись чего-то подобного. Глядишь, и не появился бы в испанском флоте крейсер «Канариас». Однако американцы и на море, и на суше действовали достаточно вяло. Например, та же эскадра адмирала Дьюи после победы до самого конца войны мирно стояла на якоре, не пытаясь вмешаться в боевые действия между филиппинскими повстанцами и испанскими войсками.

После боя в Манильской бухте, решив восточные проблемы, американцы начали думать, как освободить от испанцев Кубу. Нескромный вопрос, в чью пользу состоится освобождение, никто даже не подумал задавать. На Кубе находилась достаточно большая испанская армия, поэтому требовалось перевезти туда соответствующую американскую армию. Основные постулаты военно-морского искусства требовали установить господство на море, потому что лишь тогда можно спокойно перевозить войска и снабжать их. Пока еще американцы были не настолько самонадеянны, чтобы спорить с европейскими авторитетами, поэтому они энергично принялись за установление этого самого господства, благо силы позволяли. Они сформировали Североатлантическую эскадру контр-адмирала Сэмпсона и «летучую эскадру» коммодора Шлея.

Испанцы тоже направили к Кубе свою эскадру, это были 4 броненосных крейсера и 3 миноносца адмирала Серверы, которые в момент начала войны находились на островах Зеленого Мыса. Лучше всего состояние испанского флота характеризует тот факт, что новейший броненосный крейсер «Кристобаль Колон», только что построенный в Италии, вышел в поход, не имея орудий главного калибра. Это вызвало приступ паники в Соединенных Штатах, там всерьез ожидали обстрела Нью-Йорка.

Переход через Атлантику, который для кораблей британского флота представлял скучную рутину, для испанцев оказался серьезной проблемой. Кое-как, но эскадра Серверы добралась сначала до принадлежавшей французам Мартиники, оттуда она отправилась на Кюрасао, который принадлежал Голландии. Это показывает, до какой степени Сервера не представлял, что ему делать.