В открытой печи пылал огонь, рядом на приставце исходил дивными мясными ароматами котелок. За коротким высоким столом, рядом с перегородкой, скрывавшей за собой, видимо, поварню и кладовые, или что там ещё могло быть, подперев пухлую щёку ладонью, скучал подросток.

Людей в горнице осталось мало. Один мужичок спал, уткнувшись носом в сложенные перед собой руки, в обнимку с глиняной кружкой. Двое купчиков переговаривались в углу о чём-то своём, спорили вполголоса.

Гусляр, уложив свой потёртый инструмент на лавку рядом с собой, спал, прислонившись к стене. И один странный паренёк сидел в углу возле лестницы на второй этаж, сжавшись и обхватив колени руками, зыркал из стороны в сторону из-под всклокоченных волос.

– Господин! Чего желаешь? – выскочил из-за своей загородки мальчишка. И замер в нерешительности, рассматривая странного гостя.

Ведьмак скинул с головы капюшон. Чёрные с проседью волосы окаймляли иссечённое шрамами лицо, делая выражение его в неясном колышущемся свете зловещим. Возможно, так казалось из-за тусклого жёлтого освещения. Возможно, из-за кустистых сомкнутых на переносице бровей. Или цепкого взгляда, который, будто немного светился, а цвета глаз – не разобрать.

– Комнату и ужин, – спокойно произнёс он.

– С-час, с-час, – отрок попятился назад к стойке, за которую как раз вышел сам хозяин, неся перед собой небольшой жбан с квасом. Поэтому и звать его надобность отпала.

– И ещё, – добавил гость, заставляя мальчишку остановиться. – Моего коня отвести в стойло и накормить.

– Д-да-да, обязательно, – оглянувшись на хозяина, пролепетал тот и опрометью бросился исполнять приказ.

– Стой, не спеши так, – вновь остановил его Видан. – Дай мне свою руку…

– За-зачем? – побледнел половой. Но ладонь всё-таки протянул.

– Без разрешения мой конь увести себя не даст, – пояснил гость, касаясь мозолистой пятерни служки. – Теперь иди, всё в порядке будет.

– Как прикажешь тебя величать? – плотный лысоватый хозяин уже избавился от ноши и подошёл, отирая ладони о передник. Он достаточно насмотрелся в своей жизни, чтобы понять – способность платить намного важнее всех прочих достоинств и недостатков.

– Видан Чёрный, – не стал чиниться гость, выуживая из-за пазухи плотно набитый кошель. Это действие произвело на собеседника самое приятное впечатление. Широкое лицо расплылось в улыбке.

– Вам очень повезло, господин Видан, – продолжил елейным голосом хозяин, наблюдая за блестящей золотой монетой, такой невиданной редкости для этих мест, в пальцах колдуна. – Ярмарка закончилась и гости разъезжаются. Одна комната уже освободилась, там Генка, как раз, прибирается. Правда, она не велика, но завтра ещё двое съезжают, если не понравится, то можно будет и сменить. Меня Труном кличут, значится. Ты надолго к нам?

– Как получится, – процедил ведьмак задумчиво. – Может на одну ночь, а может до следующего полнолуния.

– Поужинаете здесь, мил друже Видан? – не отрывая взгляда от золотника, лебезил корчмарь, растеряв всю свою прежнюю важность.

– Нет, в комнату подашь, – монета наконец-то была брошена на стол, и тут же подхвачена ловкой рукой.

– Конечно, конечно, – засуетился Трун, спрятал драгоценность за пазухой, прихватил светильник за витую ручку со стойки и, светя впереди, так чтобы и гостю было видно ступени, заспешил по лестнице.

Комнатка, и вправду, оказалась чуть больше чулана. В ней располагалась узкая постель у стены. Вплотную к ней стоял маленький столик. Вешалку заменял кованый крюк. Но в целом, что особенно порадовало, здесь было чисто и уютно. Блестел от влаги свежевымытый пол. Ладно заправленная постель вселяла надежду на спокойный сон.

Хозяин немедленно исчез, подпалив лучину в светце вбитом в стену. Ведьмак пустил очищающее заклинание на всякий случай. Повесил на крюк накидку.

Самострел пригородил на кровать возле стенки. Снял перевязь и ножны с парными мечами, которыми пользовался в редких случаях. Задвинул под ложе суму с разным дорожным скарбом. Расстегнул широкий ремень с ножнами короткого меча и ножа, подумал, и всё же сложил в головах.

И тут же услышал шаги в коридоре и стук в дверь. Видимо любопытство Труна было настолько велико, что он принёс поднос с ужином сам. И это было на руку Видану, ибо от кого можно лучше всего узнать обо всех событиях и сплетнях городка, как ни от него?

Ведьмак, сполоснул руки над чашей в углу и, усевшись на кровать, предложил, мявшемуся у выхода хозяину, присесть на табурет, край которого торчал из-под стола. И Трун не преминул воспользоваться приглашением, лишь плотнее прикрыл дверь.

– А ты, Видан Чёрный, извиняюсь, из каких будешь? – пряча взгляд в сплетённых на коленях пальцах, спросил он, усаживаясь. – Много было у меня постояльцев, но такого, как ты, что-то не припомню… опять же, при оружии. Но не гридь, не вой, не дружинник княжеский. Это точно. Их я сразу отличаю…

И в комнатке повисла неловкая пауза от непроизнесённой вслух нехорошей догадки.

Видан в это время откусил приличный кусок мяса и с наслаждением жевал, поэтому не спешил давать пояснения. Всё же он целый день был в пути, перекусив утром на скорую руку ломтём подсохшей каши и запив её водой из родника.

– … нет, ты не подумай чего плохого, – вымученное любопытство заставило трактирщика сбивчиво пояснять. – Просто очень интересно. Одёжа на тебе небывалая. Оружие, вон какое! И потом, надо же будет что-то сказать другим постояльцам, да и обществу, если спросят…

Неподдельная заинтересованность людина умиляла. И Видан широко улыбнулся, показывая крепкие белые зубы.

– Я ведьмак, если уж так необходимо определиться.

– Ах, ведьмак! – отчего-то с восторгом воскликнул Трун, и шлёпнул себя по коленкам. – Это ж, боги, просто чудо!

Видан совершенно не ожидал такой реакции. Страх, ужас, брезгливость, а чаще всего недоумение, типа: какой-такой ещё ведьмак? – преследовали его по жизни.

– О вас же легенды складывают! Песни гусляры поют. – Заблеял не хуже упомянутых стихотворцев корчмарь. – Вот уж не думал, что встречу когда-нибудь такого…

– Что совсем в ваших краях нашего брата не бывало? – поинтересовался Видан.

Лучащийся радостью взгляд сменился вселенской задумчивой печалью. Трун был из тех людей, у кого, что на уме, то и на лице. Удивительно, как он ещё не прогорел с такой открытостью? Должно быть, природная прижимистость и ухватистость спасали.

– Бывал и в здешних местах колдун. Всё с нечистью воевал. Тогда её много велось. Не то, что сейчас. Тогда-то и города ещё не было такого. Всё, в аккурат, в крепости помещалось. Один только мельник отдельно жил. Ну, так ему ж, и положено. Да с десяток общинников у дороги ютились. Я тогда совсем малой был. Так мы за ним ватагой носились, а он на нас ворчал и гонял, чтоб следом не ходили…

– И куда ваш колдун подевался? – усомнился