Один из судей прокашлялся.

— Ты, Сирена Уолш, обвиняешься в том, что совершила грех, предложив себя мужчине за деньги. Это серьезное обвинение. Ты понимаешь?

— Да, — ответила Сирена и повысила голос, услышав нарастающий шум: — Это ложное обвинение. Я не приглашала старейшину к себе в повозку, он вошел, когда я спала.

— Ложь! — закричала Беатриса, сидевшая там, где находились другие жены и дети старейшины: Агата с поджатыми губами и высоко поднятой головой, за ней Лесси, с глазами, полными слез, нервно теребившая подол платья.

Старейшина поднял руку, призывая всех к тишине.

— Зачем мне было это делать, дитя мое? — проговорил он спокойным голосом, грустно посмотрев на Сирену.

— Вы сказали, что меня нужно спасти. — Сирена поглядела ему прямо в глаза. — Вам, наверное, казалось, если вы ляжете со мною, то мне придется стать вашей женой, и это будет для меня большой честью. Вы заявили, что такой союз является священным, что бы молились обо мне и пришли ко мне в повозку, услышав ответ на вашу молитву.

— Богохульство. Это богохульство! — закричал один из старейшин, покраснев от гнева.

— Порождение Ехидны! — воскликнула Беатриса. Крепко сжав руки, Сирена обернулась к ней.

— Можете считать мои слова богохульством, но я лишь повторяю то, что услышала от старейшины.

— Ты лжешь, лжешь! — продолжала кричать Беатриса. Ее глаза пылали ненавистью.

— Тихо! — крикнул один из старейшин, стукнув кулаком по доске. — Замолчите все.

Когда голоса стихли, он повернулся к сидящему рядом Гриеру.

— Мы выслушали эту девушку, брат Гриер. Теперь мы хотим узнать, что скажешь нам ты, и выяснить наконец, как было дело.

Серебряные волосы старейшины блестели при свете фонаря.

— Подобные измышления огорчают меня, глубоко огорчают. Но, как бы то ни было, думаю, мое доброе имя не опорочат и более серьезные обвинения, чем эти отчаянные нападки девушки, напуганной чудовищным преступлением, которое она совершила. И хотя я серьезно озабочен состоянием ее души, я уверен, что искупление еще возможно. Ей следует смирить плоть и изгнать из головы преступные мысли. Очистившись от скверны, она должна занять, достойное место среди нас. Она сама упоминала о возможности стать моей женой. Наверное, это именно то, чего она желает, несмотря на то что ей якобы не хочется стать одной из нас. Если Богу угодно, чтобы путь ее спасения проходил через меня, я готов. Я приму это как священный долг и буду рад видеть, что она рассталась с греховными помыслами и приняла покров благодати.

— Ты слишком щедр, брат Гриер.

— Вот именно, слишком! — заявила Беатриса. — Ее нужно выбросить вон, как мусор, грязь.

— Это напрасная, никому не нужная жестокость, — оборвал жену старейшина, — из-за этого с ней может случиться беда: бродяги, преступники, превратности стихии; наконец, ей ничего не стоит просто сбиться с дороги.

— Уж лучше пусть опасности угрожают ей, чем твоей бессмертной душе. А потом, разве такие, как она, боятся мужчин, пусть даже преступников и бродяг? И заблудиться ей будет очень трудно, ведь наши повозки оставляют следы.

— Она права, — согласился один из старейшин. Сирена сделала шаг вперед.

— Она действительно права, — сказала девушка. — Я уйду от вас с превеликим удовольствием. Право же, ничто не доставит мне большей радости.

— Видишь, как она тебя благодарит! — воскликнула Беатриса.

— Неправда, — возразил старейшина, нахмурившись. — Она не может считать так на самом деле.

— Нет, нет, — послышался еще чей-то голос. — Она может умереть. Я не хочу, чтобы она уходила. Что я буду делать без нее?

Так заявила Лесси. Ее лицо заливали слезы, в покрасневших глазах застыло выражение страха, но она продолжала еще что-то кричать.

— Замолчи, — оборвала ее Беатриса, — тебя вообще никто не спрашивает! Кого волнует, чего ты там хочешь?

— Меня, — сказал старейшина. — Это очень важно. Ты хочешь, чтобы эта женщина вошла в нашу семью, Лесси?

— О да, сэр, очень хочу.

— Значит, не такая уж она и плохая?

— Нет, сэр. Она всегда была очень добра ко мне.

— Это можно расценить как одну из ее добродетелей.

Первый старейшина кивнул в знак согласия. Беатриса, злобно посмотрев на мужа, замолчала. Сирена, переводя взгляд с одного старейшины на другого, читала по их лицам, что избежать брака с Гриером ей удастся, только покинув караван. «Святой» смотрел на нее выжидающе, приложив руку к груди. В его взгляде, казалось, сквозила жалость, и все-таки выражение этих глаз вызывало у девушки дрожь. Она вновь вспомнила его грубые руки, ощупывающие ее тело.

— Нет, нет, нет!

Слова сорвались с губ непроизвольно, но она не взяла бы их обратно, даже если бы могла эта сделать.

— Нет, — повторила Сирена. — Так же сильно, как я хочу быть твоей сестрой, Лесси, я не желаю стать женой старейшины Гриера. Я отказываюсь от этой… чести.

— Твои желания сейчас не имеют никакого значения.

— Нет? Тогда я обещаю тебе, старейшина Гриер, что, если ты назначишь мне такое наказание, ты очень сильно об этом пожалеешь. Я буду тебе плохой женой. Со мной ты познаешь куда больше огорчений, нежели приятных минут, думаю, ты это уже понял. Никакой любви ты от меня не дождешься, обещаю. И я очень сомневаюсь, что не изменю тебе при первой же возможности.

Последнее заявление вызвало целую бурю. Вокруг поднялся невероятный шум. Женщины выкрикивали оскорбления, мужчины глядели на нее с гневом и в то же время с тайным вожделением.

— Шлюха! — закричала Беатриса со злобной радостью. — Я же говорила тебе, но ты не захотел меня слушать. Мы должны вышвырнуть ее вон, это для нее более чем милосердный приговор.

Лицо старейшины залила краска гнева.

— Ты сама сделала свой выбор, — процедил он сквозь зубы, — но пока ты не лишила себя последней надежды, ты должна подумать еще об одном. Мне поручили заботиться о тебе, назначили твоим опекуном на общем сходе, что, кстати, подтвердил перед смертью и твой отец. Поскольку несколько недель я содержал тебя, твое имущество по праву перейдет ко мне, если я того потребую. А я сделаю это ради возмещения телесных увечий и ущерба, нанесенного моему доброму имени. Если ты выйдешь из-под моей опеки, у тебя останутся только личные вещи, еда и одежда, необходимая в дороге.

— Вы не имеете права! — Несмотря на возражения, Сирена понимала, что на его стороне закон. Судя по выражению лиц собравшихся людей, Беатрисы, Агаты и Лесси, а также тех, кто столпился на судейской скамье «святых», в этом не оставалось ни малейшего сомнения.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею на это право! Так что подумай хорошенько. Я даю тебе последний шанс. Или ты продолжишь путь вместе с нами как моя жена и постараешься смыть с себя это позорное пятно, или останешься здесь одна.