даже сразу не поверил. Засомневался. Подумал: это все происки отца — рассказал, небось, Линке, убедил повлиять, найти способы. С него станется. Он и не такое проворачивал, если ему очень нужно было. Когда отец идет к цели, он не гнушается никакими методами.

Но, глядя, как по щеке жены ползет одинокая слезинка, Олег решил, что не настолько Линка великая актриса, чтобы так играть.

Реальность подобралась еще ближе, дышала в затылок и подталкивала. Прятаться от мира хорошо. Но рано или поздно приходилось выходить с миром на бой, открыв забрало и нацепив броню. Только мир очень хорошо знал, где у брони уязвимые места, а потому с легкостью добирался до тела и ранил.

На следующий день приехал отец. В этот раз он не орал и не гневался. За два дня, что Олег его не видел, отец словно сдал. Будто невидимая болезнь подточила его внезапно — так сильно он изменился внешне.

— Только тебе, конечно, решать, сын, что делать со своей жизнью. Но от того, что ты решишь и как поступишь, зависят жизни других людей. Я не о семье сейчас, хотя зацепит, в первую очередь, и мать, и Глеба, брата твоего. О себе я не беспокоюсь: каждый мужик должен уметь принять удар и выстоять. Я о судьбах тысячи людей, что зависят от нашей компании. У нас… не очень хорошо обстоят дела. И если Ивлев перестанет поддерживать, нам конец. Ну, и тому, что выстроил ты, тоже. Два года для быстро развивающейся компании не срок. И все, чего ты достиг, превратится в прах.

Он перекладывал груз на плечи Олега. Большой неподъемный камень, который он, как Сизиф, должен был переть в гору, не зная, не полетит ли этот огромный булыжник вниз, увлекая его за собой.

И снова Олег не поверил. Решил во всем разобраться сам. На это ушла еще неделя, которая ясно дала понять: отец не преувеличивал размер катастрофы. Как так получилось, по каким причинам крепко стоящий (на его взгляд) бизнес дал пробоину, выяснять уже не было ни времени, ни сил.

За это время Лина прислала ему заключение врача, результаты УЗИ и снимки их ребенка. За два года как-то не получалось у них с зачатием, а тут — как будто специально. В то время, когда он встретил девушку, в которую влюбился…

Глава 5

Ему двадцать четыре. Ей восемнадцать. У него беременная жена на руках и погибающий бизнес. У нее — еще вся жизнь впереди. И Олегу предстоял выбор: либо предать себя, либо предать всех, кто ему верил.

— Уезжай, — сказала ему Аля. Смотрела огромными глазами, выворачивая душу, разрывая сердце на клочки.

Он ничего ей не рассказывал, но каким-то шестым чувством, что присуще даже маленьким женщинам, она видела и понимала: с ним что-то творится не то.

А он не мог. Не хотел отрываться, терять с ней связь, которую, кажется, подарили сами небеса. Это было выше его сил — уехать. И на какое-то время он завис — ни туда и ни сюда.

До тех пор, пока мать не вытолкала его в шею. Не буквально, но получилось именно так.

— Поезжай, сынок. Рано или поздно нужно сделать это. А уж потом… решится как-нибудь.

Она купила ему билет на самолет, сама сложила чемодан. И дала возможность проститься с Алей.

— Утром приду, отвезу тебя в аэропорт, — сказала она, уходя.

В тот последний вечер он во всем признался Але. Рассказал и про ребенка, и про гибнущую компанию, которой нужны были деньги Ивлева.

— Я бы хотела привязать тебя к себе. Крепко-крепко, — сказала его лучшая в мире девочка. — Но это неправильно. Я не могу. Просто нам отпущен был именно этот срок побыть вместе. Я не смогу отнять тебя у ребенка. Будь счастлив, ладно? Победи всех. У тебя получится. И вспоминай обо мне хоть иногда.

В тот вечер он впервые заплакал. Сколько себя помнил — ни разу с ним этого не случалось. Разве что в глубоком детстве, о котором он уже не помнил. Плакал в душе, под струями воды, чтобы никто и никогда не смог увидеть его слабость и позор.

А когда вышел, Али уже не было. Только запах ее духов витал в воздухе да одиноко лежала на стуле его футболка, которую она любила носить, когда они оставались вдвоем.

Мать провожала его, как верный часовой. Наверное, боялась, что он сбежит. Олег и впрямь был близок к тому, чтобы оттянуть отъезд еще на какое-то время. Умом понимал, сердцем — нет.

Он уехал на девять долгих лет. За это время много воды утекло и многое изменилось. Сложная беременность у жены. Потеря ребенка. Попытки хоть как-то устроить семейную жизнь, которая все же дала трещину, что так и не затянулась, не заросла. Лина так и не смогла больше забеременеть, впала в отчаяние, но цеплялась за него, как утопающий хватается за соломинку.

Наверное, она все же любила его. Все те годы, что они боролись и пытались склеить разбитую вдребезги чашку их совместной жизни.

Олег чувствовал себя бесконечно виноватым. За неродившегося ребенка. За сложные отношения. За то, что любил другую.

Поначалу он пытался связаться с Алей. Ему, как воздух, нужно было видеть, слышать ее, но она как в воду канула. Исчезла, сменила номер телефона. Может, уехала в другой город.

Он никому не мог довериться и попросить. Разве что Глеба. Но втягивать брата в свои непростые душевные дела тогда посчитал неуместным. Глеб балабол и несерьезный тип. Мог напортачить, случайно проболтаться матери или отцу. Или Але всякой ерунды наговорить — с него станется.

Олег изводил себя работой. У него было, куда приложить силу. За девять лет он прочно встал на ноги, вытянул бизнес, отказался от инвестиций тестя и постепенно выдернул бизнес отца из глубокой ямы. Он просто обязан был это сделать, коль уж выпала ему такая «великая» миссия.

За девять лет он прошел семь кругов ада, посещая психологов, что пытались вытянуть его семью. Может, роди Лина ребенка, все бы как-то наладилось, появился бы хоть какой-то смысл. Но чуда не случилось.

Через девять лет он снова вернулся домой. Снова один. И первое, что сделал, — это попросил Глеба устроить свидание с Алей.

Олег не собирался ломать ей жизнь, влезать в Алькину семью, если у нее она есть. Ему просто необходимо было ее увидеть, услышать, поговорить. Ничего не изменилось за девять долгих лет.

Он не собирался