– Так, значит, Святослав Вячеславович Полоцкий – это родной брат бабы Маши, – пробормотал Олег растерянно, подчиняясь требовательному взгляду нотариуса, который как будто принуждал его высказать свое мнение о новости. – Она никогда не говорила, что у нее есть… то есть был брат. Мы все думали, что она круглая сирота.

– Возможно, у вашей бабушки были причины скрывать этот факт, – равнодушно предположил Мстислав Иванович.

– Или она была так мала, что забыла об этом, – высказал догадку Олег. – Ведь бабе Маше было всего четыре года, когда ее поместили в детский дом. Детская память очень ненадежна.

– Да, дети забывают многое, – подтвердил Мстислав Иванович неожиданно сочувственным тоном. Могло показаться, что была затронута тема, искренне его волнующая. – А порой даже своих родителей-стариков.

Неожиданно в голову Олега пришла мысль, которая поразила его еще больше, чем только что открывшаяся истина.

– Но если он знал о существовании своей сестры, то почему не объявился, когда она еще была жива? – задумчиво спросил Олег вслух, ни к кому не обращаясь. – Баба Маша всю жизнь считала, что война отняла у нее всех родных, и страдала от этого. Представляю, как она была бы счастлива, нежданно-негаданно обретя родного брата…

– Возможно, у Святослава Вячеславовича Полоцкого были свои причины скрывать этот факт, – заявил Мстислав Иванович, не заметив или забыв, что повторяется. Возможно, благодаря своему возрасту он давно уже пришел к убеждению, что бессмысленно осуждать людей за их поступки, какими бы странными или даже чудовищными те не казались. И даже не пытался доискаться до смысла этих поступков, лишь безразлично констатируя сам факт. Однако на этот раз он все-таки не удержался и, невольно выдавая свое критическое отношение к Олегу, нравоучительно заметил: – Не вам судить, молодой человек. И если позволите, то я продолжу чтение завещания вашего, как уже стало понятно, двоюродного деда. А то мы так никогда не закончим.

– Да, конечно, – смутился Олег, уловив осуждающие нотки в голосе нотариуса. И почему-то даже извинился: – Простите меня, пожалуйста. Постараюсь впредь не прерывать вас.

Старичок удовлетворенно кивнул и продолжил чтение.

– Я возлагаю на своего наследника по настоящему завещанию определенные условия, которые он должен неукоснительно исполнить.

Во-первых, он должен развеять мой прах над озером Зачатьевским, находящимся неподалеку от Усадьбы Волхва, как ее называют местные жители, где я проживал до своей смерти.

Во-вторых, он должен разрешить пожизненное проживание в доме, который ему перейдет по наследству, моему старому другу Тимофею, пока тот сам не решит покинуть этот дом и переселиться в другой.

В-третьих, он должен продолжить дело всей моей жизни, а в чем оно заключается, он узнает, прочитав письмо, написанное лично для него, и которое ему будет передано после оглашения завещания…

С каждым новой фразой недоумение Олега только усиливалось. Он едва дождался, пока нотариус закончит чтение завещание. И не успел тот смолкнуть, как Олег буквально возопил:

– И как прикажете все это понимать, уважаемый Мстислав Иванович?!

– Как написано, – невозмутимо ответил тот. – И незачем так волноваться, молодой человек. А тем более кричать. Вы хотите, чтобы ваш дедушка услышал вас там, где он сейчас находится?

– Но ведь это абракадабра какая-то, – пожаловался Олег уже намного тише, признавая правоту старичка. – Прах над озером, старый друг Тимофей, дело всей жизни… – Он помолчал, а затем с сомнением произнес: – И все это, скорее всего, ради какой-то развалюхи с протекающей крышей у черта на куличках, не стоящей даже ломаного гроша?

Олег разговаривал сам с собой. Однако нотариус, решив, что этот вопрос косвенно адресован ему, сухо сказал:

– К завещанию прилагается список движимого и недвижимого имущества, включая банковские вклады, акции и прочее, принадлежащего Святославу Вячеславовичу Полоцкому, заверенный нотариально. Состояние вашего деда на момент его смерти оценивается в пятьсот миллионов рублей. И это по самому скромному счету.

Олег от изумления едва не присвистнул, но вовремя сдержался. Он понимал, что проявить подобную несдержанность в стенах этого кабинета значило окончательно и бесповоротно погубить свою репутацию в глазах человека, который родился в мире, где превыше денег ценили приличные манеры. Это была безвозвратно канувшая в небытие эпоха, и, возможно, Мстислав Иванович остался единственным ее представителем, но это ничего не меняло. Олег не хотел выглядеть в его глазах невоспитанным и вульгарным молодым человеком. Он понимал, что после этого старичок надолго, если не навсегда, закроется от него, как устрица, в своей раковине. А Олегу еще многое хотелось от него узнать, и не в отдаленном будущем, а уже сейчас.

– Впрочем, Олег Витальевич, вы можете отказаться от принятия наследства, если у вас есть сомнения, – сказал нотариус. – Это ваше законное право.

Олег вспомнил ранний визит Белозара и его предостережение. Он с подозрением посмотрел на нотариуса и едва не спросил, не знает ли тот человека, представляющегося жрецом Перуна. Но сдержался. Едва ли этот старичок, стоявший одной ногой в могиле, мог быть замешан в интригах какого-то безумца.

– В завещании говорится о некоем письме, – задумчиво произнес он. – Вы не могли бы… Вернее, не мог бы я… Прежде чем принять решение…

– Разумеется, – кивнул Мстислав Иванович, беря со стола и передавая ему второй конверт, который до этого извлек из пакета вместе с завещанием. – Где вы хотите ознакомиться с ним – в этом кабинете, в моем присутствии, или, быть может, в отдельной комнате, чтобы вам никто не мешал?

– Лучше, чтобы никто не мешал, – подумав, ответил Олег. И спохватился: – Если вас это не обидит, конечно.

– Ничуть, – равнодушно сказал нотариус. – Вас проводит моя помощница.

Он поднял серебряный колокольчик, стоявший перед ним на столе, и позвонил. Звук был слабый, но почти тотчас же дверь распахнулась, и в комнату вошла женщина средних лет с гладко причесанными тусклыми волосами и кислым выражением лица старой девы, одетая настолько же бесцветно, как и безвкусно. Она замерла у порога, глядя на нотариуса преданными глазами собаки, готовой без раздумий и сомнений выполнить любое распоряжение хозяина.

– Эльвира, проводите нашего гостя в комнату для совещаний, – сказал Мстислав Иванович. – И предложите ему что-нибудь выпить.

Женщина кивнула, давая понять, что все будет исполнено.

– Прошу вас, – обратилась она к Олегу. – Пройдите за мной.

Она привела Олега в небольшую комнату, обставленную намного скромнее, чем кабинет нотариуса, но тоже со вкусом и претензией на роскошь. Вокруг стола с мраморными прожилками на столешнице были расставлены мягкие кресла с круто изогнутыми, как лебединые шеи, спинками. На стенах, обшитых темными дубовыми панелями, висели картины с красочными пейзажами, явно подлинники.

– Что будете пить? – спросила Эльвира. – Чай, кофе, горячий