Подготовить рукопись к благоприятной дате было той еще задачей. Каждый читатель «Улисса» может подтвердить: получив в работу такой манускрипт, любой наборщик наверняка ударился бы в панику. Мало того, что проза Джойса была необычна со стилистической точки зрения, – еще и почерк его был зачастую неразборчив, а страницы полны зачеркиваний и стрелочек, призванных указать, куда вставлять дополнительный текст на полях. Один наборщик даже пригрозил удавиться, если его заставят довести работу до конца. Другой просто позвонил в дверь Джойса как-то утром, швырнул рукопись Джойсу под ноги и бросился наутек.

Наконец книга увидела свет: тиражом в тысячу экземпляров ее издала Сильвия Бич, экспатриантка из Америки, владелица парижского книжного магазина «Шекспир и Компания». До этого, с мая 1918 года по декабрь 1920 года, обширные отрывки из романа выходили в журнале The Little Review. Второе издание в две тысячи экземпляров вышло позже в 1922 году, на сей раз – в импринте «Эгоист-пресс», который специально для этого основала покровительница и поклонница Джойса Гарриет Шоу Уивер.

Джойс праздновал одновременно сороковой день рождения и публикацию своего шедевра. Вместе с семьей и избранным кругом друзей он обедал в «Феррари», одном из своих любимых парижских ресторанов. Между тем в Париже доставили два экземпляра «Улисса», остальные 998 еще печатались в типографии в Дижоне. Одна книга красовалась на витрине «Шекспира и Компании», другую автор принес с собой в «Феррари». Ричард Эллман, биограф Джойса, пишет об этом так: «Джойс упрятал сверток с книгой под стул. Все просили открыть и показать, но он как будто избегал этого. Наконец, после десерта, он развернул упаковку и положил книгу на стол». Предложили тост – и Джойса, до того удивительно хмурого, наконец тронуло происходящее.

Через некоторое время роман попал в руки прессы, и отзывы критиков были предсказуемо негативны. Ни Джойс, ни кто-либо другой этому не удивлялся: сложно было ожидать, что Daily Express похвалила бы книгу и С.П.Б. Мейз остался бы в восторге. «Первое наше впечатление, – писал этот критик, – глубокое отвращение. Читать господина Джойса – это все равно что гулять по большевистской России: все правила – коту под хвост». По какой-то непостижимой причине Sporting Times, куда более известная своими репортажами со скачек, нежели вниманием к современной литературе, тоже принялась обозревать шедевр Джойса. Справедливости ради, автору отзыва роман тоже не понравился. «От этого произведения даже готтентота стошнит», – утверждал он и далее уверял читателя, что «книга, видимо, написана чокнутым извращенцем, который умеет разве что писать на стенах уборной». Поэт Альфред Нойес, которого теперь помнят разве что за легкомысленную балладу «Разбойник», если помнят вообще, чуть не слег с ударом, открыв «Улисса». «Если говорить прямо, это самая гадкая книга, когда-либо выходившая из печати», – писал он.

Даже те читатели, кто был способен понять, что попытался создать Джойс, отнеслись к книге с пренебрежением. Вирджиния Вульф, сама – путеводный свет модернизма, и та предпочла литературной точке зрения общественный снобизм. «Я вижу перед собой безграмотную, грубую книгу, – записала она в свой дневник в августе. – Это роман рабочего-самоучки, а мы все знаем, какие неприятные это люди, насколько они эгоистичны, назойливы, вульгарны, упрямы… Они вызывают только дурноту». Также известен следующий отзыв Вульф: «Это роман больного прыщавого недоучки».

Конечно, находились читатели, которые уловили и поняли гениальность Джойса. Американец Гилберт Селдс, литературный критик и пионер академического подхода к популярной культуре, писал: «Это эпическое повествование о поражении, где нет ни одной пустой страницы, ни мгновения слабости, где целые главы – памятник, прославляющий могущество письменной речи, – уже само по себе победа, торжество творящего разума над хаосом несотворенного».

Долгие годы «простой читатель» – этот неизвестный науке зверь – будет испытывать те или иные трудности в знакомстве с «Улиссом». Роман запретили печатать в Великобритании, Соединенных Штатах и во многих других странах – как утверждали, из-за его непристойности. «Улисс» Джойса превратился в литературную контрабанду и попадал в руки читателя либо в виде подпольного издания, либо книги из первого тиража, которую тайком проносили через таможню.

Первые месяцы 1922 года оказались чрезвычайно важны для десятков миллионов католиков: смерть папы и избрание другого. Бенедикт XV принял папский престол в том же самом месяце, когда началась Первая мировая война, и чудовищный конфликт, который он однажды назвал «самоубийством цивилизованной Европы», определил его правление. В последний год на престоле папу больше всего заботило, что католиков все чаще преследуют по всему миру, особенно в Советской России. В начале января 1922 года Бенедикт заболел пневмонией. Состояние его быстро ухудшалось, и в конце концов он умер 22 января. Конклав, призванный избрать следующего папу, собрался 2 февраля. Предстоящее решение было непростым. Кардиналы разделились на два лагеря: консерваторы поддерживали испанца Рафаэля Мерри дель Валя, а более либерально настроенные кардиналы – Пьетро Гаспарри, который при Бенедикте занимал пост государственного секретаря Ватикана. Два тура, четыре дня – и ни одному кандидату не достались необходимые две трети голосов. В качестве компромисса предложили третьего кандидата – Акилле Ратти, архиепископа Миланского, которого это шокировало: он всего полгода как стал кардиналом. На пятый день выборов, однако, он получил тридцать восемь голосов, достаточно для того, чтобы взойти на папский престол. Небольшой делегацией кардиналы подошли к нему и спросили, согласен ли он взять на себя ответственность. Ратти ответил, по-прежнему не проявляя энтузиазма: «Нельзя противиться воле Божьей. Поскольку это – воля Божья, я должен подчиниться ей». Это все, что он мог сказать, но большего было и не надо.

Из трубы на крыше Сикстинской капеллы повалил белый дым. Это означало, что конклав пришел к единому мнению: Ратти избрали новым папой под именем Пий XI.

В 1922 году газеты много писали о страшных убийствах. В феврале пришли к завершению события, которые уже долгое время будоражили Францию. Казнили Анри Ландрю. Этого человека прозвали «Синей Бородой из Гамбе» (деревни, в которой он жил). С 1915 по 1919 год Ландрю убил семь женщин: чаще всего он находил их по объявлениям о знакомстве. Полиция арестовала его в апреле 1919 года, подгоняемая сестрой одной из жертв, которая начала свое собственное расследование. Судебное преследование длилось два года, и наконец в ноябре 1921 года суд признал Ландрю виновным и приговорил к обезглавливанию гильотиной.

25 февраля на казни Ландрю присутствовал американский журналист Уэбб Миллер. «Душегуба провели к гильотине в нескольких шагах от ворот: ее поставили прямо посреди улицы, на которой расположена тюрьма, – пишет Миллер. – Ландрю прижали к доске, поставленной вертикально, и поспешно связали. Потом доска упала вместе с ним плашмя, и ее задвинули под гильотину. Палач дернул за веревку, тяжелый нож сверкнул – и упал с глухим стуком. Голова Ландрю покатилась в корзину. Вот и все: казнь закончилась в две секунды».