Себастьян, к слову сказать, не исключал такой возможности.

Он наклонился над женщиной и пригляделся. Она была сильно испачкана в грязи. Уличная девка, которая напилась до бесчувствия? А может, это уловка, рассчитанная на то, что он наклонится поближе, а она вытянет у него из кармана кошелек?

Он осторожно встряхнул ее — и тотчас отдернул руку. Черт, забыл перчатки на сиденье в карете. Впрочем, это уже не важно.

— Мистрис! — громко окликнул он женщину. — Проснитесь, вставайте!

Она осталась неподвижной.

Странное чувство охватило его. Он уже не остерегался, ощущение скрытой опасности исчезло. Но тут он глянул на свою руку. Кончики пальцев были мокрыми, но не от дождевой воды. От другой жидкости — густой, темной и пахучей.

Он со свистом втянул в легкие воздух и выругался. Двигаясь почти машинально, повернул раненую женщину на бок.

— Мистрис, — настойчиво повторил он. — Вы меня слышите?

Она чуть-чуть пошевелилась и застонала, когда он приподнял ей голову. Сердце у Себастьяна радостно забилось. Она без сознания, но жива!

Из-за темноты, до нелепости громоздкого плаща и соответствующего ему по величине капора он не мог толком разглядеть ее лицо, но понял, что к ней возвращается сознание. Когда глаза ее открылись, Себастьян поспешил предупредить:

— Не двигайтесь. И не пугайтесь.

Губы ее приоткрылись. Долгим, бесконечно долгим взглядом она изучала черты его склоненного к ней лица. Потом сделала еле заметное движение головой и прошептала:

— Вы исчезнете, да?

Себастьян растерянно моргнул. Он не знал, каких слов ожидал от нее, но уж только не этих.

— Ни в коем случае.

— Значит, вы мне снитесь. — К его величайшему изумлению, маленькая ручка поднялась и коснулась его губ. — Потому что ни один мужчина в мире не может быть таким красивым.

Странная улыбка промелькнула на его губах.

— Вы еще не видели моего брата, — заговорил он, но фраза осталась неоконченной, потому что ресницы у девушки затрепетали и глаза закрылись. Себастьян успел поддержать ее голову, иначе она стукнулась бы о неровные камни мостовой. В следующее мгновение он встал на ноги и, держа девушку на руках, повернулся к карете. — Джимми! — рявкнул он.

Но Джимми уже угадал его намерения.

— Слушаюсь, милорд.

Ступенька опущена, дверцы кареты открыты. Себастьян забрался внутрь, уложил свою ношу на сиденье. Джимми заглянул в карету:

— Куда прикажете, милорд?

Себастьян молча смотрел на неподвижную девушку. Господи, да ведь ей необходим врач! Он подумал об Уинслоу, их семей ном докторе, но тут же вспомнил, что Уинслоу уж год как живет в деревне. А ездить сейчас по городу в поисках врача бессмысленно…

— Домой, — мрачно произнес он. — И поживее, Джимми.

Не Стоукс, а Джастин отворил входную дверь фешенебельного городского дома Себастьяна.

— Ну-ну, — протянул он. — Поздненько мы нынче, уж не…

Тут он оборвал речь при виде брата, держащего на руках женщину, но вовсе не того сорта, за какими он обычно ухаживал. Скорее она относилась к тому сорту дам, какой предпочитал Джастин.

С ее насквозь мокрого, обвисшего плаща натекла лужа на великолепно натертый паркет. Голова ее покоилась на руке Себастьяна, лицом женщина уткнулась в его пальто.

Джастин уставился на брата изумленно-недоверчивым взглядом:

— Черт побери, Себастьян…

— Она ранена, Джастин. Истекает кровью.

— Боже милостивый! В нее стреляли?

— Не знаю, — отрывисто бросил Себастьян. — Давай отнесем ее наверх. В желтую комнату.

Стараясь идти в ногу, братья поднялись по лестнице, миновали лестничную площадку и зашагали по коридору.

— Так что же, черт побери, случилось?

— Я обнаружил ее распростертой на мостовой одной из улиц в Сент-Джайлзе. Джимми едва на нее не наехал.

— В Сент-Джайлзе? Ты?! — С этим изумленным восклицанием Джастин отворил дверь спальни.

— Да, — бросил Себастьян, удостоив брата весьма выразительным взглядом.

В эту минуту в спальне появился дворецкий; все еще облаченный в ночное одеяние, он остановился у порога, потирая грудь.

— Милорд, не нужна ли моя помощь?

— Принесите горячую воду и чистые полотняные бинты, — приказал Себастьян. — И поскорее, Стоукс.

Он опустил свою ношу на постель и принялся ее разглядывать. Девушка вся промокла и дрожала, лицо у нее было бледное, как снег. Чтобы добраться до его городского дома, понадобилось небольшое время — всего около четверти часа, но она снова потеряла сознание и пока не приходила в себя. Это встревожило Себастьяна.

Особенно после того, как он обнаружил, что она беременна.

— Попробуем выяснить, откуда идет кровь, — сказал он и снял с головы раненой ее нелепый капор.

Густые и длинные золотистые волосы каскадом упали на подушку.

Он отвел кудри в сторону и склонился над девушкой. Взялся за мокрые, перепутанные завязки ее плаща и брезгливо поморщил свой патрицианский нос. Совершенно изношенное одеяние цветом своим напоминало мутные воды Темзы.

— Господи, что за вонь! — Себастьян принюхался. — От нее пахнет рыбой и табаком…

— Да, — согласился Джастин. — А еще прокисшим элем и каким-то жиром. Просто ядовитая смесь, верно?

Себастьян проклинал свои неуклюжие пальцы. Наконец он справился с завязками, выдернул плащ из-под спины девушки и отшвырнул его подальше на пол.

— Осторожнее, — предупредил его Джастин. — Она, мне кажется, в интересном положении.

— Да.

Себастьян окинул быстрым взглядом неподвижное тело. Судя по размеру ее беременного чрева, бедняжка должна вот-вот родить. И еще: бросается в глаза несоответствие этого живота и узеньких плеч. Себастьян нахмурился. С ее наружностью определенно что-то не так. Теперь, когда с нее сняли плащ, живот выглядел каким-то… бугорчатым.

Это было подозрительно. Ткнув пальцем в этот непонятный живот, Себастьян почувствовал, что он очень мягок. Себастьян крепко сжал губы и просунул руки под обрывки того, что когда-то было платьем.

Джастин стоял позади и смотрел через плечо брата; сначала Себастьян вытянул из-под платья спутанный шнур, потом вытащил измятую подушку и бросил все это на пестрый обюссонский ковер рядом с мокрым и грязным плащом.

— О Боже! — воскликнул потрясенный Джастин. — Она вовсе не…

— Вот именно, — подтвердил старший брат. Последовала долгая, томительная пауза, затем прозвучали слова Джастина:

— Какого дьявола женщине надо притворяться, что она беременна?