ведения хозяйства для снабжения городов, для сахароварения, пивоварения и т.д., а оставшуюся землю распродаст крестьянам, которые смогут ее купить, а остальные крестьяне должны пойти в рабочие, так как должна же промышленность иметь своих, а не московских рабочих; и о судьбе этих рабочих должен тот монарх позаботиться, чтобы не поставить их в положение рабов или рабочих волов»[20].

Эту мысль Е.Чикаленко развил в письме от 23 апреля 1921г. в венский журнал «Воля». Он публично провозгласил тезис, что вытащить Украину из хаоса и беспорядка может только монархия. Евгений Харлампиевич утверждал, что «украинским монархом не может быть ни Скоропадский, ни Петлюра, ни кто-то другой свой, потому что на своем мы, из-за своей недисциплинированности, не объединимся, не помиримся, а опять только какой-то варяг, как в старину; какой-нибудь иностранный королевич, который будет иметь за собой поддержку какого-либо государства, придет со своей гвардией, привезет своих, а не московских специалистов, или спецов, и поведет политику надклассовую, надпартийную и организует государство из неграмотных хлеборобов, как это сделали в наше время иностранные королевичи в Греции, Румынии, Болгарии».

Этот «варяг» должен быть проникнут украинским национальным сознанием и должен ставить независимость Украины превыше всего. В отличие от П.Скоропадского, украинской монарх должен владеть украинским языком и любить его, а также избегать в своем окружении российских и польских деятелей, чтобы не подпасть под их влияние. Становилось ясно, что наиболее вероятной в этом политическом и общественно-культурном контексте была фигура эрцгерцога Вильгельма Габсбурга. Правда, в письме к Е. Лукашевичу от 4 ноября 1921г. Е.Чикаленко замечает, что он «имел в виду английского или шведского принца»[21]. Однако все свидетельствовало, что речь идет именно о Вильгельме Габсбурге. Именно в это время Е.Чикаленко принял предложение присоединиться к политической акции эрцгерцога. В своем дневнике за 1921г. Евгений Харлампиевич достаточно подробно опишет все перипетии своего участия в судьбе В.Габсбурга. В конце концов, письмо Е.Чикаленко в редакцию журнала «Воля», которое в 1921г. вышло отдельным оттиском под названием «Где выход?», свидетельствовало, что Василь Вышиваный невольно концентрировал в своем лице надежды тех, кто искал выход из положения в реализации новых политических моделей вне, казалось, бесперспективных уэнеровского и гетманского путей борьбы за украинскую государственность.

22 августа 1921г. Е.Чикаленко сообщил В.Липинскому о своем намерении посетить его вместе с В.Вышиваным и его адъютантом Е. Ляришенко[22]. Очевидно, речь шла о попытке объединения консервативных сил во главе с В.Вышиваным. Об этом свидетельствует письмо В.Липинского к А.Белопольскому 2 сентября 1921г.: «Ко мне приезжал Евгений Харлампиевич Чикаленко уговаривать нас на совместную акцию с Василием Вышиваным, который сейчас такую широкую акцию планирует и в которую Евгений Харлампиевич верит». Однако в разгар политической деятельности группы В.Вышиваного Совет присяжных УСХД, возглавляемый В.Липинским, одобрил позицию своего председателя, который отрицал любую возможность совместных политических действий с эрцгерцогом, пока тот «не помирится с Павлом Петровичем (П. Скоропадским. — Т.О.) и не поведет своей акции в согласии и контакте с ним»[23].

В политической деятельности В.Габсбурга, которая нашла определенную поддержку в разных кругах украинской эмиграции, в частности в выступлении Е.Чикаленко, В.Липинский видел существенную угрозу как идеологическим, так и организационным основам нового гетманского движения. Именно стараниями сохранить ведущее положение УСХД и укрепить теоретические основы гетманского движения было продиктовано появление работы В. Липинского «Призвание "варягов" или организация хлеборобов? Несколько замечаний по поводу статьи Е. Х. Чикаленко: "Где выход?"» в печатном органе УСХД «Хлеборобская Украина» (1922/25 кн. 4-5). В.Липинский подчеркивал, что «Под флагом собственно "варяжского монархизма", поднятого Е.Чикаленко, имело место повторение в карикатурных формах «восстания против гетмана и против панов» — только уже не в старых привычных костюмах демократически-республиканских, а в плохо сшитых и пошлых костюмах "демократически-монархических"»[24]. Бесспорно, В.Липинский был прав, когда подчеркивал, что концепция «иностранного королевича», «не связанного ни с землей, ни с традицией, ни местным правящим или правившим Родом, ни с исторической наследственностью», не даст Украине «той постоянной твердой и непоколебимой точки опоры, без которой ни консерватизма, ни монархизма украинского представить собственно нельзя». Кроме того, справедливо замечал В.Липинский, «кандидатура именно этого Рода (Габсбургов. — Т.В.) (обладающего историческими традициями и правами исторической наследственности только в Галиции) вызвала бы очень опасную для Украины религиозную и политическую реакцию». Таким образом, теория Е.Чикаленко, по мнению В.Липинского, на практике открывала простор для появления все новых и новых претендентов на власть в Украине. Отсутствие традиции и исторической преемственности, а также связанного с ними легитимизма делали такой монархизм, по выражению ученого, «обычной диктатурой, обычным законом и правом узурпатора удачника»[25]. Не вдаваясь в анализ всего хода полемики между двумя деятелями украинского консервативного лагеря, следует отметить, что В.Липинский и Е.Чикаленко сохраняли как чрезвычайно искренние отношения между собой, так и хорошее отношение к «чужеземному королевичу» — эрцгерцогу В.Габсбургу[26].

Львиную долю своего времени в эмиграции Е.Чикаленко посвятил подготовке к печати и публикации своих мемуаров. Вначале у него были некоторые сомнения относительно целесообразности их издания, и он советовался по этому поводу со своими ближайшими друзьями, в частности с В.Липинским, которого очень уважал и к мнению которого прислушивался. Е.Чикаленко спрашивал, стоит ли ему полностью публиковать свой «Дневник», — ведь в нем было немало откровенных характеристик, которые ставили под сомнение политическую репутацию многих известных украинских деятелей. Не боясь нарваться на их критику, он колебался, целесообразной ли и оправданной для украинской перспективы является публикация тех наблюдений и переживаний. В то же время верил, что его воспоминания «послужат камешком для фундамента» украинской державности[27].

Получив ответ В. Липинского, что не следует изымать из мемуаров отдельные фрагменты, Е.Чикаленко с этим согласился. «Вы совершенно правы, — писал он 20 июля 1924г. В.Липинскому, — что надо печатать мой «дневник» либо полностью, чтобы дать возможность задетым людям «оправдаться», либо уничтожить его во всех экземплярах. Хотя он является результатом моей графомании, но все же мне жаль его уничтожать, потому что, может, действительно в нем найдутся зерна, полезные для будущего историка нашего времени. Будущий историк отвеет мякину от зерна, выбросит мусор, который в нем найдется, и, может, выберет из него какое-то количество хорошего зерна. Вот того зерна и жаль мне»[28]. В конце концов, В.Липинский уговорил Е.Чикаленко не скрывать никаких событий и публиковать все, что он когда-то записал, «делая примечания, пояснения, печатая полные фамилии», поскольку у него в конспектах были только инициалы, ведь «боялся, что если записи… попадутся в руки жандармов», то тем наделает «людям беды»[29].

Подготовка дневника к