старший брат прижал Ромку к стенке и сказал, что знает все его выкрутасы, и если Ромка не прекратит, то Игорь собственноручно положит Ромку в психдиспансер. Ромка хотел в тот момент попросить, чтобы его и вправду туда отправили, так как сил бороться с жаждой зелья у него уже давно нет, но Игорь быстро потерял интерес к брату. У него уже была своя взрослая интересная жизнь, наполненная дискотеками, девушками, алкоголем и, изредка, думами о том, как бы начать нормально зарабатывать. Всё-таки надолго его харизмы не хватит, нужно на ноги становиться. Девушки любят обеспеченных. У Ромки уже случались самые настоящие ломки, когда жилы выкручивало, и он стонал, кусая подушку ночью, иногда убегал из дома и стоял под фонарным столбом, смотрел на окно Олега. Мечтал, чтобы его приятель вышел из дома, при этом прихватив деньги или вещи, которые можно было бы обменять на дозу. Но Олег перестал к нему выходить, и Ромка понимал, что он долго не протянет так. Приходилось брать в долг, плакать и обещать расплатиться. О том, чтобы соскочить, Ромка и не мечтал. Вся его жизнь превратилась в мучительную агонию. Как он завидовал отцу и брату. Эти двое расслаблялись при помощи самогона, легкодоступной, мутной водицы. Ромка пытался пить его, но измученный желудок не принимал ни жидкость, ни еду. Ромку нещадно рвало, и он, как умел, пытался убрать за собой, если это случалось дома. Мать приходила вечером и начинала драить ванную с туалетом, ругаясь на чем свет стоит. Ее трясло от голода и усталости, но она упрямо уничтожала пятнышки засохшей рвоты, косясь в сторону сына:

— Ты почему такой замазура? Вечно в этой рубахе грязной лазаешь! Волосы нечесанные, худой какой-то!

Людмила словно первый раз его увидела, когда до страшного дня ее смерти оставалась пара дней.

— Я тебя спрашиваю, да что с тобой такое? Почему ты не ешь ничего? Ты заболел? — Людмила подошла к сыну и потрогала теплый лоб. От ребенка несло немытым телом, чем-то кислым, нездоровым. Как она раньше не замечала? Но когда ей замечать? Весь день по электричкам торгует и она и муж. На выходных на рынок за товаром. Дома только, когда стемнеет. Что за жизнь! Но есть что-то надо, нельзя сидеть на месте. Да и характер у нее всегда был такой, неспокойный.

Ромка весь сжался от близости матери. Она давно его не касалась. Он мог бы быть счастлив сейчас от ее участия, если бы его разум и мышцы не разрывала боль от отсутствия наркоты. Он отходил от Людмилы, пятясь, а она все наступала на него. Ещё полшага. Ромка грубо оттолкнул мать и выбежал из комнаты. Она на секунду растерялась и бросилась за ним. Он в кухню, она туда же и кричит:

— Коля, иди сюда! Сейчас же!

Николай нехотя отвлекся от газеты, там были анекдоты на последней странице, и он пытался поднять себе настроение лёгким чтением.

— Да что у вас такое?

— Хватай его! Пусть дыхнет! Пьяный он что ли? Такой агрессивный!

Николай схватил сына сзади и усадил себе на одно колено, словно малыша, крепко держал в своих руках его руки и ослабевшее тело, пока Людмила наклонилась к сыну и смотрела своими вытаращенными глазами в его глаза.

— Что с тобой, Рома?

— Ничего! Пустите меня! — Ромка хотел вырваться, но не мог.

Тут подошёл Игорь, устав от кутерьмы на кухне, и резко поднял рукав у Ромки. Взгляду родителей открылись болячки, царапины и уже незаживающие следы от уколов. Людмила ахнула. Николай напряжённо словно истукан продолжал держать сына в своих металлических объятиях.

— Что делать, Коля? Что с ним теперь делать?

Глава семейства нахмурился, не ослабляя крепкой хватки, в которой Ромка обмяк и вдруг почувствовал себя в безопасности.

— Есть такая больничка частная в городе, там от белой горячки капельницы ставят. Думаю, что Ромке тоже можно туда…

Ночь подросток провел в окружении родителей, его мутило и рвало. Людмила ухаживала за ним, а Николай следил, чтобы Ромка не сбежал. Под утро он заснул, и родители устали шипеть друг на друга "кто не доглядел?", "и все ты, со своей торговлей!". У спящего Ромки по лицу бегали гримасы то злости, то страха, то отчаяния. Людмила проводила по его щекам рукой, и гримаса уходила, черты лица расправлялись, оно становилось по-детски беззащитным. Женщине хотелось рыдать, но нужно было быть сильной и везти его на эти капельницы. Когда Ромка проснулся, аппетита у него по-прежнему не было, сколько не пыталась Людмила соблазнить его горячими блинчиками со сметаной. Ромку слегка потряхивало от слабости, он был страшно бледным, но спокойным.

— Я соберу ему вещи. Навряд ли он за один день отойдет. Главное, чтобы нам денег хватило. Сейчас все платное! Даже лечение…

Николай принялся складывать в сумку одежду сына, пытаясь вспомнить, что он слышал о той клинике. Знакомый один там с неделю полежал, когда упился до чёртиков и грозился задушить свою жену. Она, между прочим, и оплатила ту неделю.

Решили ехать в город на автобусе, до остановки дойти было быстрее, чем до станции, где можно было сесть на электричку. Старший сын и дочь смотрели на родителей с Ромкой так словно видят их в последний раз. Дочь даже всплакнула. Она тоже ничего не замечала за Ромкой странного. Была слишком занята своей взрослой жизнью и романами. Как-то раз у нее пропали сережки, потом цепочка с кулоном в виде ангела, но девушка думала, что сама по рассеянности где-то потеряла. Теперь-то ясно, что случилось с ее украшениями. На улице Ромка щурился от света будто вампир. Мать заставила одеть его чистую одежду, и ему было непривычно чувствовать на себе свежее выглаженное белье. Оно жгло ему кожу своей чистотой. Последнее время Ромка ходил в одной и той же темной футболке с длинным рукавом, скрывающим рытвины вдоль вен, и она успела стать его второй кожей. Они шли к автобусной остановке втроём в печальном скорбном молчании, а навстречу им энергичной походкой шла Маргоша. Она светилась, и Людмиле захотелось вдруг плюнуть ей в лицо. Людмила вспомнила, что Маргоша учительница, что она должна нести детям свет, и что-то там ещё доброе и вечное. Почему учителя не смотрят за школьниками совершенно, почему не занимаются дисциплиной? Нахальная бравада схлынула с Людмилы так же быстро, как накатила. Показался жёлтый автобус, и Людмиле с семьёй пришлось бежать к остановке. Маргарита Васильевна заметила, в каком ужасном состоянии был Ромка, и в который раз поблагодарила судьбу