Со смешанными чувствами Элла села в самолет, а немного спустя вошла в свой номер в отеле. Оказавшись в Венгрии, она смогла наконец критически оценить ситуацию и опять задала себе вопрос: что я, в конце концов, собираюсь тут делать? Станет ли Будапешт меньшим из двух зол? В той атмосфере, что царила сегодня утром дома, жить невозможно. Но я и позировать не хочу!

Чувствуя, что умирает от голода, Элла отправилась на поиски гостиничного ресторана. Затем перевела свои часы на местное время. Вспомнив, что отец ждет ее к обеду в «Торнелоу Холле», она решила, что пора уже позвонить ему.

— Где? — удивленно переспросил он, услыхав, что она находится в Будапеште.

— Я в Венгрии. Ты же сам хотел, чтобы я уехала побыстрее, — добавила она, решив, что он уже забыл о своем приказе.

— Надеюсь, что ты хотя бы мистера Фазекаша уведомила заранее! — сказал отец раздраженно и, так как она не ответила, резко спросил: — Ты в доме мистера Фазекаша?

Узнав, что она находится в отеле, отец отругал ее и закончил приказным тоном:

— Немедленно позвони ему, скажи, что уже приехала. И не забудь извиниться!

Извиниться? За что?

— Да, папа, — пробормотала она и собралась уже попрощаться, но тут он вспомнил, о чем хотел спросить.

— В какой дыре сейчас торчит твоя мать? Ты наверняка знаешь. Я никак не могу отыскать ее бумаги.

— Очень плохо слышно, — ответила Элла и положила трубку, испытывая угрызения совести из-за «пропавшего» договора с турагентством.

Ее мучили разноречивые чувства: то ей казалось, что она поступила правильно, то захлестывало ощущение вины. Несмотря на всю жестокость отца, она все-таки любила его, и ей захотелось больше ничем его не огорчать. Преодолевая внутреннее сопротивление, а может, и просто упрямство, она нашла клочок бумаги с телефоном художника и набрала номер.

Трубку поднял какой-то мужчина.

— Здравствуйте. Я хотела бы поговорить с мистером Золтаном Фазекашем, — отчетливо и очень медленно произнесла она, надеясь, что собеседник имеет хотя бы отдаленное представление об английском.

— Это я, — ответил он с легким акцентом, и Элла обрадовалась, что может говорить на родном языке.

— Очень хорошо, — продолжила она и, помня о том, что отец никогда не сокращал ее имени, хотя оно такое труднопроизносимое, сообщила: — Меня зовут Арабелла Торнелоу. Я в Будапеште. Вы ведь меня ожидаете?

Ответом ей было молчание, и она подумала, что, возможно, он знает английский не так уж хорошо, как ей показалось сначала. Поскольку он не говорил ничего ни на венгерском, ни на английском, она попыталась объясниться еще раз, назвав гостиницу, в которой остановилась. Но когда и это сообщение не вызвало никакого ответа, Элла решила задать последний вопрос:

— Я должна приехать к вам?

На сей раз он ответил:

— Ничего не случится, если вы этого не сделаете. — И, пока она переваривала его слова, бросил трубку.

На следующее утро, принимая ванну, Элла удрученно размышляла над грубостью Золтана Фазекаша.

Если он на своем родном языке разговаривает так же, как на английском, стало быть, он само очарование! Вчера я думала, что поездка в Венгрию — меньшее из двух зол, но оказалось, что придется провести неизвестно сколько времени в обществе сварливого старого холостяка. Правда, по его голосу не скажешь, что он такой уж старик. Скорее, средних лет. А голос такой жесткий и настороженный!

Элла оделась, спустилась в гостиничный ресторан и позавтракала рогаликами и сыром. Нет, лучше не торопиться с возвращением в Англию, пока дома все не уладится, решила она. А то внезапно уехала, тут же вернулась, не выполнив поручения, — все это переполнит чашу терпения отца, и бедному Дэвиду придется еще хуже.

Она с содроганием вспомнила убийственную атмосферу в «Торнелоу Холле. Да, самое правильное — пожить пока в этом отеле, погулять по городу… Правда, Золтан Фазекаш может поинтересоваться, куда я делась. Но я скорее повешусь, чем снова позвоню ему!

Однако, разложив все по полочкам, Элла поняла, что, как бы это ни было ей противно, придется, наверное, остаться в Венгрии и позировать для портрета.

Элла вернулась в номер. Чем заняться? Ей вовсе не улыбалось сидеть на месте в ожидании звонка художника, но, с другой стороны, не хотелось и мерзнуть, осматривая венгерскую столицу в холодный пасмурный день. Ладно, раз уж я приехала, то осмотрю местные достопримечательности: Будайские горы на высоком берегу Дуная и Пешт на низком берегу, а также начинающуюся здесь Великую равнину.

Она уже надела пальто и взяла сумочку, как вдруг зазвонил телефон. Элла подняла трубку.

— Надеюсь, вы обойдетесь без посторонней помощи? — резко спросил мужской голос, который она сразу же узнала, хотя до этого слышала только однажды.

Поведение художника начинало ее раздражать.

— Что? — спросила она.

— Вы должны переехать ко мне, — потребовал он, и Элла разозлилась еще сильнее.

Какого черта он здесь командует? Вырвавшись из-под власти одного деспота, она совершенно не собиралась тут же попасть в лапы другого!

— У вас есть мой адрес? — резко спросил он, не дождавшись ее ответа.

— Есть, но… — Она собиралась сказать, что хотела бы сначала осмотреть город, но он снова бесцеремонно ее прервал:

— Чем раньше мы начнем, тем раньше закончим! — и снова бросил трубку.

Ничего себе! — подумала она, не зная, что задело ее больше: деспотичный характер художника или то, что он ждет не дождется, когда отделается от нее, хотя еще ни разу ее не видел.

Я не собираюсь расшибаться в лепешку, выполняя его приказы, решила Элла, покинула свой номер и, поменяв стерлинги на форинты, выбрала около дюжины открыток с видами Венгрии. Она расположилась в холле и, не обращая внимания на восхищенные взгляды мужчин, стала подписывать открытки для всех родственников, для Гвенни и для прислуги в «Торнелоу Холле». Не забыла она и своих друзей, и Дэвида, и этого тирана — отца. Хотя уже другой тиран, с которым ей недавно пришлось познакомиться, не выходил у нее из головы.

Когда все открытки были посланы, Элла отправилась в буфет выпить кофе. Она была слишком взвинчена, чтобы попробовать хотя бы одно из аппетитных пирожных, красовавшихся на витрине. Золтан Фазекаш не оставлял ее мысли. Как она позволила незнакомому человеку так обращаться с нею — было вне ее понимания.

Выпив кофе, Элла по-прежнему была не готова выполнить требование художника. Но тут, к счастью, вспомнила о старом мистере Вэдкомбе, который уже выписался из больницы и чувствовал себя неплохо, правда, был еще очень слаб, когда она навестила его на прошлой неделе. Его, конечно, обрадует весточка из Венгрии.

Выбрав еще одну открытку, подписав ее и отослав, Элла вернулась в номер. Расчесала свои прекрасные густые рыжие волосы, слегка подкрасилась, надела строгий костюм темно-янтарного цвета из тонкой шерсти и аккуратно сложила все вещи. Затем она позвонила и попросила портье прислать в ее номер коридорного за багажом, а сама спустилась вниз, чтобы оплатить счет.