«Не драматизируй», – сердито приказала она себе, и тут заговорил Джон. Все слушали его очень внимательно, вероятно, потому, что говорил он меньше всех, больше слушал. Однако запоминал все сказанное и открывал рот лишь для того, чтобы выдать дельное или саркастическое замечание – или и то и другое сразу.

– Кто-нибудь знает, что будет завтра?

Несколько секунд все молчали, и официантка, воспользовавшись этой паузой, подошла к их столику. Чарли быстро проглядела меню, не особо вчитываясь в названия блюд. Впрочем, ее очередь заказывать подошла скорее, чем она ожидала, и девушка замешкалась.

– М-м-м, мне яичницу, – выдала она наконец. Женщина-официантка по-прежнему сверлила ее тяжелым взглядом, и Чарли поняла, что нужно сказать еще что-то.

– Омлет. И пшеничный тост, – добавила она, после чего официантка наконец отошла от их столика. Чарли снова посмотрела в меню. Она ненавидела эту свою черту характера. Стоило девушке понять, что на нее кто-то смотрит, как она тут же теряла способность нормально разговаривать и осознавать, что происходит вокруг. Казалось, окружающие говорят на иностранном языке и требуют он нее чего-то непонятного. «Неужели так трудно заказать себе ужин?» – подумала она. Остальные уже продолжали прерванный разговор, и Чарли почувствовала себя так, словно про нее все забыли.

– Что же нам сказать его родителям? – говорила Джессика.

– Карлтон, ты их видишь время от времени? – спросила Чарли.

– Скорее нет, – ответил юноша. – Разве что так, мельком.

– Меня удивляет, что они остались в Харрикейне, – продолжала Джессика, добавив в голос ярко выраженные неодобрительные нотки.

Чарли ничего не сказала, только подумала: «Разве они могли отсюда уехать?»

Тело Майкла так и не нашли. Наверняка его родители втайне надеялись, что сын однажды вернется домой, даже если понимали, что это невозможно. Как же они могли покинуть единственный дом, в который мог вернуться Майкл? Это означало бы, что они окончательно отказались от сына. Возможно, эта стипендия станет для родителей Майкла своего рода признанием того, что их сын уже не вернется домой.

Чарли остро осознавала, что они находятся в общественном месте и говорить здесь о Майкле неприлично. В каком-то смысле они все здесь чужие. Да, наверное, они были Майклу ближе, чем все остальные посетители этой закусочной, но в отличие от Карлтона они больше не живут в этом городе. Они уже нездешние.

Чарли увидела, как на ее бумажной салфетке расплываются мокрые пятна, и только тогда поняла, что плачет. Девушка поспешно вытерла слезы, надеясь, что остальные ничего не заметили. Когда она подняла глаза, Джон пристально изучал лежавшую перед ним вилку, но Чарли поняла: он видел. Спасибо, что хоть не сделал попытки ее утешить.

– Джон, а ты по-прежнему пишешь? – спросила она.

Джон объявил себя «автором», когда им было по шесть лет, а писать и читать научился в четыре года, на год раньше остальных друзей. В семь лет он закончил свой первый «роман», заставил всех своих родственников и друзей прочесть сей малограмотный труд, к которому прилагались загадочные иллюстрации, а потом требовал отзывов. Чарли помнила, что поставила ему всего две звезды.

Услышав этот вопрос, Джон рассмеялся.

– Вообще-то теперь я пишу букву «Е» правильно, – фыркнул он. – Поверить не могу, что ты до сих пор об этом помнишь. Но вообще-то, да, пишу. – Он умолк, хотя явно хотел рассказать больше.

– Что ты пишешь? – послушно спросила Чарли, и Джон, опустив взгляд, заговорил, обращаясь по большей части к лежавшей на столе салфетке.

– Э-э-э… В основном короткие рассказы. Вообще-то в прошлом году я даже опубликовал один. Правда, в журнале, так что это мелочь.

Все уважительно заахали, и Джон поднял взгляд, смущенный и польщенный одновременно.

– О чем был рассказ? – спросила Чарли.

Джон помедлил, вероятно, размышляя, рассказывать или нет, но тут вернулась официантка с подносом. Они все заказали блюда из раздела меню, отведенного завтраку: кофе, яичница и бекон; только Карлтон заказал блинчики с черникой. Еда выглядела аппетитно – так и хотелось воскликнуть: «Отличное начало дня!» Чарли откусила кусок от своего тоста, и какое-то время все молча жевали.

– Слушай, Карлтон, – вдруг сказал Джон. – Так что случилось с «Фредди»?

Ответом ему было потрясенное молчание. Карлтон нервно посмотрел на Чарли, Джессика уставилась в потолок. Джон густо покраснел, и Чарли поспешила сказать:

– Все в порядке, Карлтон. Мне бы тоже хотелось это знать.

Карлтон пожал плечами и нервным движением потыкал блинчики вилкой.

– Построили новое здание, – наконец проговорил он.

– И что именно построили? – поинтересовалась Джессика.

– Что там теперь? Здание надстроили или просто снесли? – спросил Джон.

Карлтон снова пожал плечами, быстро, словно страдал от нервного тика.

– Говорю же, не знаю. С дороги не видно, слишком далеко, и я ни у кого не узнавал. Может, сдали кому-то в аренду, а уж что там устроили – понятия не имею. Много лет все было закрыто и велись какие-то работы, так что неясно, стоит ли старое здание.

– Значит, есть вероятность, что оно до сих пор там? – с плохо скрываемым волнением спросила Джессика.

– Как я уже сказал, понятия не имею, – ответил Карлтон.

Чарли вдруг показалось, что освещение в закусочной чересчур яркое и свет режет глаза. Она почувствовала себя выставленной на всеобщее обозрение. Девушка почти ничего не съела, но вдруг поняла, что встает, вытаскивает из кармана несколько смятых банкнот и роняет на стол.

– Я выйду ненадолго, – сказала она. – Покурить, – добавила она поспешно. «Ты же не куришь». Девушка зашагала к двери, распекая себя за эту неуклюжую ложь, протолкалась мимо семейства из четырех человек, даже не извинившись, и наконец шагнула за порог, прямо в объятия холодного вечернего воздуха. Дойдя до машины, она присела на капот, и металл слегка прогнулся под ее весом. Чарли несколько раз глубоко вдохнула холодный воздух – словно воды глотнула – и закрыла глаза. «Ты же знала, что об этом зайдет речь. Ты знала, что придется об этом говорить», – напомнила она себе. По дороге сюда она тренировалась, воскрешала в памяти приятные воспоминания, представляла, как улыбнется и скажет: «А помните?» Чарли казалось, что она к этому готова, и конечно же она ошиблась. Иначе почему она сбежала из закусочной, как ребенок?

– Чарли?

Она открыла глаза и увидела, что рядом с машиной стоит Джон, протягивая ей куртку.

– Ты куртку забыла, – сказал он, и Чарли заставила себя улыбнуться.

– Спасибо, – поблагодарила она. Потом накинула куртку на плечи и подвинулась, давая место Джону.

– Извини за это, – сказала она. На парковке было довольно темно, и все же Чарли увидела, что юноша покраснел до корней волос. Он осторожно присел на капот, не придвигаясь к девушке вплотную.