– М-м-м-м…

Страдание на мамулином лице сделалось отчетливее.

– Партизанен вампирус! – восхитилась я. – Будешь молчать даже под угрозой финансовых потерь?

Вампирша дрогнула.

– Ну… «Он к устам моим приник и вырвал грешный мой язык», – продекламировала она и выразительно покосилась на папулю, он как раз прошествовал мимо нас с доброй улыбкой на лице и банным полотенцем на плече, еще и пробормотал снисходительно на ходу: «Развлекаетесь? Ну-ну…»

– Папа запретил тебе говорить мне об этом? – догадалась я. – Взял с тебя какую-нибудь страшную клятву, типа «век тебе не видать шоколадных пирожных с пьяной вишней»?

Мамуля вздохнула.

– Брось, тебе ли не знать, что почти любую клятву можно обойти! – коварно осклабилась я. – Ты и не говори – напиши или нарисуй! Вот тебе подходящее стило, давай, царапай шокирующие признания! – Я снова взяла шампур и протянула его пленнице.

– Мне – рисовать?! – неподдельно ужаснулась принцесса вампиров.

М-да, это я погорячилась.

Художник мамуля тот еще, Зяма, наш гениальный дизайнер, пошел не в нее. В папулю, наверное: тот идеальные звездочки на бронемашинах без трафаретов рисовал…

А наша писательница как-то загорелась идеей освоить новый для нее перспективный жанр комикса, но получился у нее не комикс, а ребус. Где вампиры, где оборотни – не понять, все персонажи в стиле «палка, палка, огуречик – получился человечек».

У меня лично – а я вообще-то сообразительная – отличить кровососа от метаморфа получилось только в финальной сцене, где обоих успешно прикончил какой-то третий огуречик. Кто такой, я до сих пор не в курсе, но явно смышленый и сноровистый малый: вампира он грамотно пронзил колом в темном склепе, а оборотня – в светлой роще, березовой вроде бы – деревья были узкие и поперечно-полосатые, как рукава матросских тельняшек.

Короче говоря, любые мамулины художества могли больше запутать, чем прояснить ситуацию.

– Тогда давай как-нибудь так, знаешь… намеками! Или эзоповым языком, – предложила я. – Я спрашиваю, а ты как бы не отвечаешь, а просто так говоришь, вне связи с моим вопросом. Вроде как ассоциативно, ага?

– Хм… – Вампирша поглядела на меня с интересом, подумала и кивнула.

– Отлично, тогда начали, – обрадовалась я. – Итак, вы сделали ставки на нас с Денисом?

Мамуля немного подумала и, глядя поверх моей головы, продекламировала:

– «Две равно уважаемых семьи в Вероне, где встречают нас события, ведут междоусобные бои и не хотят унять кровопролитья».

– То есть тотализатор действительно существует, ставки сделаны, и противники с двух сторон интригуют вовсю, пытаясь обеспечить себе преимущество, – не затруднилась я перевести с языка высокой поэзии. – Шекспир поистине гениален, в одном предложении вся суть! А кто на кого поставил?

Мамуля посмотрела на меня с укором.

– Ах да, прости, это некорректный вопрос. Спрошу по-другому: ты сделала ставку на меня?

– «О дочь моя! Мои дукаты! Дочь! Дукаты христианские мои!»

– Спасибо, мамулечка, я в тебе не сомневалась, – растрогалась я. – А папа, против обыкновения, изменил любимой доче и взял сторону Дениса, да?

– «Вражду сменив любовью, распрю – миром в собранье гордых и суровых пэров», – кивнула мамуля.

Объединились, значит, наши гордые пэры. Ну-ну…

– А бабуля?

Мамуля наморщила лоб. Да, про бабулечек Шекспир не особо писал. Пришлось любительнице классической поэзии поскрести по сусекам в родном отечестве, и кое-что она нашла:

– «Ты жива еще, моя старушка? Жив и я. Привет тебе, привет!»

– Вы обе живы, то есть бабуля в этой ситуации, как и ты – за меня, – расшифровала я. – Одобряю! Привет вам, так сказать, привет! А что Зяма?

– «Все это брат мой хочет доказать, и если замысел его удастся, пятьсот – не меньше – добрых фунтов в год утянет у меня», – покривилась мамуля.

– А это откуда? – восхитилась я. – Тоже Шекспир?

– «Король Иоанн», – улыбнулась родительница.

– Гляди-ка, прям, наше всё! Ну, я поняла: Зяма поставил на Кулебякина. Получается два – два… Хотя есть же еще Алка! Она-то с кем?

Мамуля повертела ладошкой и снова изменила Шекспиру с соотечественником:

– «Между тучами и морем гордо реет буревестник».

– Значит, Трошкина еще не определилась, – поняла я. – Надо как-то убедить ее взять сторону Дениса, тогда ставки станут три к двум не в мою пользу, а я возьму и выиграю – вы с бабулей будете с прибылью. И поделитесь со мной!

– «В том нет запрета. Помещая в рост, даешь ты счастье в долг и потому умножь себя в другом, ведь выбор прост, будь твой процент хоть десять к одному», – немного подумав и посчитав на пальцах, продекламировала мамуля.

– Десять мало, я хочу двадцать процентов! – не согласилась я. – И еще вот что… Никто не принял в расчет малыша Акимку, а он ведь тоже член семьи. Я дам тебе денег, и ты поставишь их от имени малыша.

Мамуля подняла брови.

– На меня, конечно! – ответила я на невысказанный вопрос. – Необязательно всем нашим мужикам от мала до велика выступать единым фронтом…

– Мы с кем-то воюем? – мимоходом поинтересовался, следуя в обратном направлении, папуля. – Подкрепление не нужно?

– Подкрепиться не откажемся, – ловко вывернулась сообразительная мамуля. – Что у нас сегодня будет на обед, Боренька?

– Молочный суп с брюквой и драники с мясной подливой и карамелизированным луком, – ответил папуля. – Дюша, поможешь почистить картошку?

– Я бы с удовольствием, но у меня в пальце заноза, я не справлюсь с ножом, – соврала я.

Ненавижу чистить картошку!

– Не можешь справиться с ножом – бери лопату, – легко согласился папуля. – До обеда как раз немного углубишь траншею, она еще мелковата.

– Я?!

Папуля наш – бывший военный. Теперь-то он мирный кулинар-изобретатель, но перемещение в горячую точку у плиты не избавило его от привычки включать чуть что режим фельдфебеля. Папуля обожает припахивать к работе всех праздношатающихся и искренне считает трудотерапию панацеей от всех болячек, включая занозы в пальцах и любых других местах.

Но лопата – это совсем не дамский аксессуар!

– Ну а кто? – Папуля выразительно огляделся. Мудрая мамуля бесследно растворилась в тени сарая. Вампирские принцессы – они как ниндзя. Крадущиеся тигры! – Денис ушел, я буду занят обедом…

– А Зяма? – Я, конечно, люблю своего брата, но не настолько, чтобы вместо него лопатой махать.

– Ушел за молоком.

– Он давно уже ушел, – встревоженно заметила Алка, укачивающая Кимку на веранде. – Больше часа назад…