— Да ладно, чего уж там… — смутился Пузырь, посмотрев на этого солидного мужчину, который просил у него прощения. — Если вы не хотели меня будить, надо было послать сообщение на мой пейджер. Утром я прочитал бы его и не пошел бы в милицию.

Улыбающееся, дружелюбное лицо Растатуры внезапно стало серьезным и неприступным. Он сел за стол, внимательно посмотрел на Пузыря и взял ручку.

— Не знал, что у тебя есть пейджер. На всякий случай скажи его номер.

Пузырь назвал несколько цифр. Антон Антонович быстро записал их, а потом как бы невзначай спросил:

— А что ты делал в милиции, зачем ты туда пошел?

Пузыренко честно рассказал о своем утреннем визите в дежурную часть.

— Напрасно, напрасно, — не глядя на Пузыря, задумчиво произнес Растатура. — Не надо впутывать милицию в дела нашего предприятия.

— Да вы не волнуйтесь, ведь они не начнут поиски, если я не приду к ним через три дня и не скажу, что мой батя так и не объявился. А он ведь объявится. Кстати, когда он вернется в Москву?

— На днях… — неопределенно ответил Растатура. Несколько секунд он думал о чем-то своем, напряженно глядя перед собой так, словно забыл, что он не один в кабинете. Затем Антон Антонович встрепенулся, снова дружелюбно улыбнулся Пузырю и уточнил: — Я думаю, что через три дня твой отец вернется. Да он тебе скоро позвонит, вот тогда сам у него и спросишь.

Пока Пузыренко беседовал с Растатурой, Вадик зря времени не терял. Проводив взглядом своего друга, Ситников решил, что глупо и скучно ждать Пузыря у проходной, под палящим солнцем. Лучше сделать несколько кадров, а потом вернуться к воротам и встретить Пузыря.

Крутанув педали, Вадик запустил мотор, домчался до угла забора, повернул налево, сбавил скорость и медленно поехал вдоль сплошной стены бетонного ограждения, высматривая в нем дыру, проем или, на худой конец, какую-нибудь щель, в которую можно было бы всунуть «телевик» и сделать несколько фотоснимков.

Довольно быстро Вадик доехал до другого угла (бетонный забор четырехугольником ограждал территорию ТЭС), но так и не нашел просвета в светло-серой стене.

Он повернул руль, остановился и огляделся: слева от него тянулся забор, сзади зеленело поле, поросшее спутанной травой; на пустыре стояли вышки с натянутыми электропроводами.

Убедившись, что вокруг нет ни души, Вадик слез с мопеда, подкатил его к забору и затем ударом ноги опустил из-под нижней рамы стальную скобу-упор.

Положив ладони на багажник и седло, он несколько раз качнул мопед, проверяя его устойчивость — мопед скрипел, шатался, но не падал. Тогда правой рукой держась за седло, Вадик поставил ногу на багажник, левой ладонью уперся в бетонный забор и осторожно перенес другую ногу с земли на бензобак. Удерживая равновесие, он медленно выпрямился, провел ладонями вверх по шершавой поверхности бетонного ограждения и нащупал его верхний край.

Ухватившись за верхний край забора, он поднялся, вытянул шею и увидел под собой зеленые крыши гаражей. Вадик напряг мускулы, рывком поднял свое тело, выпрямился на руках и сел на забор, а затем, свесившись с другой стороны ограждения, почти бесшумно ступил на крышу одного из гаражей. В следующую секунду он лег на живот и сразу стал невидимым для находящихся внизу людей.

С этого места открывался широкий вид на промышленную зону теплоэлектростанции. Картина, развернувшаяся перед Вадиком, разочаровала его. За ограждением не было ничего такого, на что не жалко истратить несколько кадров фотопленки. Ничего интересного: две огромные широкие трубы, напоминающие гигантские шахматные ладьи, многоэтажное административное здание, длинный, почерневший от копоти ангар, несколько одноэтажных корпусов из красного кирпича да множество удивительно уродливых, мрачных железных и железобетонных конструкций — это все, что увидел Вадик.

«Вот чумовые! И зачем они построили такой огромный забор? Чтобы огородить эту кучу металлолома? — возмущался он, глядя вниз. — Ия тоже хорош! Зачем я сюда залез, что хотел увидеть, суператтракцион, что ли? Ну вот, еще и перепачкался весь, — с досадой подумал Вадик, заметив, что крыша, на которой он лежит, покрыта толстым слоем бурой пыли. — Может быть, через «телевик» я увижу что-нибудь интересное?» — И, не вставая, стянул с плеч рюкзак, достал фотоаппарат и приблизил его к глазу, придерживая левой рукой длинный увесистый объектив.

Мощная оптика увеличила строения промышленной зоны. Вадик стал переводить объектив от одной конструкции к другой — пробежал взглядом по зашторенным окнам административного корпуса, скользнул по серому бетону гигантских труб, задержался на проходной, высматривая возле нее Пузыря, затем перевел «телевик» на противоположную сторону и наткнулся на длинное одноэтажное строение, возле которого суетились несколько мужчин в черной униформе с эмблемой охранного агентства на рукаве.

Они выкатили из широких ворот металлический агрегат с крупной черной надписью «KNELSON» и теперь пытались погрузить его на платформу тягача.

— «Нельсон», — вслух прочитал надпись Вадик и перевел взгляд на охранников, работа у которых явно не ладилась: то тяжелый агрегат не сдвигался с места, то цеплялся своими углами за железные ворота, то его маленькие неудобные колеса натыкались на чугунную крышку канализационного люка.

Самый здоровый из охранников, видимо, был и самым главным среди них — он бурно жестикулировал, отдавая указания подчиненным. Вадик не слышал его, но догадался, что он ругается — это было видно по гневному взгляду, по раздраженным, быстрым жестам. Глядя на богатырское телосложение, на оттопыренные уши и бритую сизую голову начальника охраны, Вадик невольно сравнил его со слоном.

Однако ни ругань, ни советы Слона не помогли поставить агрегат «НЕЛЬСОН» на платформу тягача. С охранников градом катился пот, многие из них сняли свои черные форменные куртки и береты.

Вадику показалось странным то, что погрузкой занимаются охранники, а не грузчики. Наверное, работа у них не ладилась именно потому, что они занимались не своим делом. Решив снять несколько кадров, Ситников навел резкость и несколько раз нажал на кнопку фотоаппарата. Вадик уже не боялся обнаружить себя, так как больше не собирался здесь оставаться. Он встал во весь рост, еще раз сфотографировал охранников, которым наконец-то удалось установить агрегат на платформу, и в этот момент поймал на себе взгляд Слона — вероятно, мужчина заметил блеск линзы объектива, которая, как зеркальце, отразила солнечный луч.

В следующие пять секунд на лице начальника охраны одно за другим появились несколько выражений. Гнев сменился растерянностью, мышцы лица расслабились, и Слон непроизвольно открыл рот. Затем он подозрительно прищурился, сжал челюсти и махнул рукой Вадику, мол, иди сюда. Когда Ситников не подчинился, лицо охранника снова покраснело, налилось мрачной энергией и он, сказав несколько слов своим коллегам, побежал к стоящему невдалеке белому «Мерседесу».