— Диплом Оксфорда тоже важен. Базовые знания экономики и политологии крайне необходимы. Но наши многолетние наблюдения убеждают, что люди на генном уровне несут в себе опыт поколений своей семьи. Это проявляется в своеобразной интуиции. Поверьте, даже тот факт, что ваш отец был коммунистом и работал в главной газете Советского Союза, может пойти вам на пользу, следовательно, и нам.

— Зачем вам все это? Вы же занимаетесь алмазами.

— Да, алмазами. Но работать с алмазами означает заниматься всем сразу, потому что только после хорошей огранки алмаз может стать настоящим бриллиантом. Нельзя успешно делать дело, не разбираясь в мировой конъюнктуре в целом, ничего не зная о конкурентах, об особенностях ведения бизнеса в разных частях света, в том числе, — Дэвид прищурился, — в Восточной Европе и в России. Как специалист по Восточной Европе и России вы нам и нужны. В этом мне и удалось убедить руководство. Надеюсь, я в вас не ошибся и вы меня не подведете. Обещаете?

— По крайней мере, обещаю больше не приезжать в офис на велосипеде, а шлем оставлять дома.

— Пожалуй, велосипедный шлем в вашей работе не поможет, разве что солдатская каска.

Несмотря на загадочный намек на каску, оба посмеялись и попрощались уже совсем по-дружески. Настя вышла.

Набриолиненный парень на ресепшене торжественно и чрезвычайно осторожно, словно он был из хрусталя, преподнес Насте шлем, заверив, что никто не посмел на него посягнуть.

Пока Настя возвращалась домой, она неотступно думала о состоявшемся разговоре. Зачем Стонецкому понадобились ее родственники? Он разве прабабушку на работу берет?

«И что во мне осталось от моего детства в Москве? — рассуждала она. — Русский язык? Осеннее Кунцевское кладбище, где хоронили отца? Аэропорт «Шереметьево»? Коровы на ВДНХ?» А о прабабушке из Варшавы она совершенно ничего не знала. Впрочем, какая разница? Главное, что у нее теперь будет новая интересная работа в престижной компании и сумасшедшие перспективы.

Приехав домой, Настя немедленно позвонила в Тель-Авив.

— Шалом! — поприветствовала она тетю Полину. — Как дела? — И тут же пожалела о своем вопросе, потому что обрадованная тетя Полина начала скрупулезно рассказывать обо всем: о себе, о стране, о террористах, о ценах на базаре, о родственниках и соседях по лестничной клетке. Ей до всего было дело.

— Скажи мне, как звали мою прабабку из Польши? — перебила Настя. — Чем она занималась?

— Из Польши? — переспросила тетя Полина.

— Да, из Польши. Или ты не знаешь, где находится Польша? Это немного дальше Минска, где жил твой брат.

— Не морочь мне голову! — обиделась тетя Полина. — Я не знаю, где Польша! А кто знает, если не я? Твоя прабабка — Эсфирь. Чтобы ты знала, она была настоящей героиней. Эсфирь была в Петербурге народоволкой, сложила голову на плаху. А потом, моя деточка, ее повезли хоронить назад, в Польшу.

— Куда она сложила голову? — не поняла Настя.

— Я же говорю: «на плаху». Так потом сказали.

Попрощавшись с тетей Полиной, Настя усмехнулась: про плаху Стонецкий ничего не сказал. Значит, не все разведал.

* * *

Из рапорта Орла:

«…Операция по захвату Вильнюсского телецентра прошла успешно в кратчайший срок. У входа в телецентр подразделению было оказано серьезное сопротивление. Но благодаря решительным действиям десантников и капитана Медведева, который первым на своем танке проложил путь к входу в телецентр, задача была решена.

Командир подразделения спецназа при КГБ СССР подполковник В. Петров».

— Подписывай. — Орел бросил листок на стол Игорю. — Твоя подпись здесь тоже нужна.

Внимательно прочитав рапорт, Игорь насторожился:

— Стоп. А при чем тут Медведев?

— А как же? Родина должна знать и награждать своих героев.

— Ага, наградят. Догонят и еще раз наградят. Танк на толпу повел ты, а не капитан Медведев. Ты кричал: «За Родину!» Значит…

— Ничего не значит! — перебил его Петров. — Я не собираюсь прикрывать задницу танкистам. С Медведевым пусть разбираются армейские люди. А нам лишнее разбирательство ни к чему. Замучают допросами. И откуда ты знаешь, что за рычагами сидел не Медведев? Ты ничего не видел.

— Не видел, но слышал. И я наблюдал, как ты этого капитана из люка выталкивал, как в толпу въехал и как людей давил.

— Что-то ты много рассуждать стал. Задача выполнена? Выполнена. Я ее придумал, эту задачу? Мое дело — брать под козырек и выполнять. А каким образом — дело десятое. А если бы эти националисты меня в танке сожгли вместе с Медведевым? Ничего ему не будет. Пожурят и оставят дальше служить. И запомни: мы защищаем родину. Это главное.

С этим Игорь спорить не мог, хотя все произошедшее ему почему-то не понравилось, впервые с тех пор, как он стал спецназовцем. Не понравилось, и все тут.

— Далеко пойдешь, товарищ подполковник.

— Пойду, товарищ майор. И тебя с собой возьму, не пожалеешь. Все равно нам вместе работать в одной связке.

В последнее время единственной радостью Михаила было вечернее возвращение домой. Впрочем, домой ли? Дача была казенная, и все в ней — казенное. Даже любимая библиотека с уникальными изданиями и та не своя. Как долго еще предстоит жить на этой даче, даже сам Михаил ответить сегодня уже не смог бы.

Хотя вчера еще все было понятно. Как же: первый человек огромной страны, впереди — невиданные перспективы обновления, вокруг улыбки, прямо райские яблочки на лицах. Куда все ушло? И как быстро ушло!

Вокруг — мрак. Экономика застыла в летаргическом сне. Соратники только и ждут, пока он лоб расшибет. Одни справа давят, другие — слева. А спроси их: чего хотят? Не ответят толком. У всех в голове — одни иллюзии. Впрочем, ясно чего хотят — власти. И денег. Только над чем властвовать-то? И над кем? Страна расползается по швам, денег нет, а они только и умеют что митинговать. Самоубийцы. Вся страна — самоубийцы.

Только Раиса все понимает. Сама прикатила в кабинет сервировочный столик на колесиках с двумя пузатыми чашками гжельского сервиза, заварочным чайничком и розеткой, из которой прямо выкипало то, от чего немедленно перехватило дыхание.

— Ой, Раиса, угодила так угодила. Ведь это варенье из райских яблочек! Из наших, ставропольских! Откуда?

— Василий прислал. И письмецо приложил, — сообщила Раиса, пристраиваясь рядом с мужем на диване и укутывая ноги пледом.

— Что пишет? Наверное, жалуется, что голодают?

— Нет, не голодают. Пишет, что урожай в этом году на Ставрополье хороший был.

— Был, да сгорел.

— Как это?

— Да так. Не убрали вовремя, и сгорел. Хотя, конечно, в деревне полегче. А в городах — совсем беда. Магазины пустые, продукты по талонам выдают. Доигрались. Катимся в пропасть. Бюджет проели, нефть на рынке — дешевле воды, промышленность ни на что не годится. Только и умеют, что золото в бесполезный чугун переводить. А прожекты — они прожекты и есть. Разве можно что-то изменить за пятьсот дней, как предлагает Явлинский? Главные реформы в головах людей надо проводить, а на это и ста лет не хватит. Никто ничего не умеет и не хочет, все валят на меня. Я — крайний. Я — президент.